Как мы знаем, фарисейский законничество умножало обязательные нормы и обеспечивало строгое и полное соблюдение истинной религии. Когда количество норм возрастает, между ними неизбежно возникают конфликты и встает необходимость в определении критериев приоритета. Также часто случается, что мнения о правильной иерархии норм множатся и в результате появляются различные школы, которые спорят друг с другом. Вопрос фарисея к Иисусу «искушая Его» выглядит как желание проверить, какой из раввинских школ придерживался Иисус, и таким способом судить о Его ортодоксальности, конечно, с точки зрения этого фарисея.
Но Иисус – не обычный раввин, и Его мнение не является мнением школы. Иисус пришел исполнить Закон, довести его до совершенства. Иисус призывает законника ответить самому, опираясь не на свои школьные традиции, а непосредственно на Священное Писание, на Слово Божье. И этот ответ означает очистить Закон от путаницы ритуальных предписаний по самым сложным вопросам, чтобы перейти к его сути: любить Бога («всем сердцем и всею душою, и всей крепостию твоею и всем разумением твоим»), и ближнего («как самого себя»). Опираясь на ответ законника, Иисус пользуется возможностью, чтобы открыть нам новый Закон Евангелия, Закон любви и благодати, который доводит Закон Моисея до совершенства. Но мы могли бы спросить, где же новизна, когда в ответе мы находим просто две цитаты из Ветхого Завета? На самом деле речь идет о Второзаконии 6, 4-9, где сказано о любви к Богу и о Левит 19, 18 о любви к ближнему. Иисус только избавляет Синайский закон от фарисейской правовой путаницы или в Его словах есть истинная новизна?
Чтобы прояснить это, мы должны обратиться к притче о добром самаритянине, в которой Иисус отвечает на второй вопрос фарисея: кто мой ближний? Собеседник Иисуса, как кажется, не сомневается в необходимости любви к Богу, но ему не совсем ясно, на кого распространяется обязанность любить других, то есть тех, кто является нашими ближними, которых мы должны любить. Если мы придерживаемся Закона Моисея, изложенного в Декалоге, то ближними являются только члены семьи, и только по отношению к ним существует положительная обязанность делать добро. Так мы должны понимать четвертую заповедь, единственную во второй части скрижали, предписывающую действовать позитивно по отношению к родителям и, соответственно, к остальным членам семьи (в дополнение можно было бы включить родственников и соотечественников). Что касается всех остальных, более отдаленных, мы должны только воздерживаться от причинения им вреда (это негативное содержание остальных шести заповедей), то есть достаточно требования уважения. Но в своем ответе фарисею Иисус приводит в качестве образца истинного поведения по отношению к ближнему, то есть к «ближайшему» и близкому, отношение к тому, кто был для иудеев ярким примером чужака, пришельца, еретика и врага, самого далекого, заслуживающего только ненависти и презрения: самаритянина. Таким парадоксальным и провокационным образом Иисус расширяет круг ближних, родственников и братьев (о ком говорится в четвертой заповеди), чтобы включить в него всех мужчин и женщин без исключения, тем самым устраняя все национальные, расовые и даже религиозные границы: каждый человек является ближним, чтобы помогать и получать помощь, чтобы делать добро и чтобы делали добро для него, чтобы любить и быть любимым. И дело в том, что на самом деле нужды и страдания, а также истинное сострадание не имеют границ, рас или вероисповеданий. Иисус своей притчей о добром самаритянине сблизил нас всех, он приглашает нас преодолеть любое отчуждение, любое повод устраниться от милосердия (национальный, расовый или религиозный).
Однако мы не должны думать, что своим ответом Христос сослался только на вторую часть главной заповеди, оставив нетронутой ту, которая касается Бога. На самом деле, рассказывая нам притчу о добром самаритянине, Иисус передает нам новый образ Бога: если каждый человек является моим братом и, следовательно, потенциальным носителем истинной любви, которая выражается в помощи и поддержке, то это потому, что Бог есть Отец всех без исключения, и мы все одна семья. Только в свете Бога Отца Небесного, который «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» можно постичь заповедь всеобщей любви, в которую включены даже враги (ср. Мф 5, 44-45), и которая, как следует из слов Иисуса, состоит не в доброжелательном чувстве симпатии (его вполне может не быть), а в действенной воле делать добро.
Отцовство Бога, которое делает всех людей ближними и братьями, – это не просто метафора, позволяющая сказать, что Он – это начало, от которого все происходит. Его отцовство выражает сущностные и внутренние отношения, существовавшие еще до сотворения вещей и людей: Он является Отцом Единородного Сына, соединенного с Ним Духом Любви. И это Божье отцовство стало близким и ближайшим в Воплощении Сына. Бог не так уж далек от нас. Израиль уже почувствовал эту близость Бога: голос Господа, Его слово и заповедь находятся не на небесах или за морем, но очень близко к тебе, в твоем сердце и в твоих устах (ср. Втор 30, 10-14; Рим 10, 6-8). Это Слово – сам Иисус Христос, «Бог с нами», который в своем Воплощении стал видимым образом невидимого Бога и примирил с Ним все существа, небесные и земные, запечатав мир Кровью своего Креста. Он сам является совершенством и соблюдением древнего закона. В Иисусе Бог приблизился к нам, Он стал нашим ближним и братом, и в Нем Он сделал всех нас ближними и братьями.
Во Христе мы понимаем, что нет никакого противоречия между любовью к Богу и любовью к ближнему, но что эти две заповеди являются составляющими одной главной заповеди. Когда мы становимся ближе к другим, становясь их ближними, оказывая им свою помощь и делая им добро, мы относимся к ним как к братьям и тем самым сознательно или бессознательно признаем, что Бог – наш Отец; мы становимся ближе к Богу, который есть любовь, потому что мы воплощаем и видим такую же любовь; но это приближение возможно, потому что Бог уже сам приблизился к нам в Иисусе Христе и в Нем явил нам свой Отцовский лик.
Таким образом, путь, ведущий к храму, то есть к истинному поклонению Богу, – это не прямой путь священника и левита, которые, чтобы добраться до храма вовремя, обходят стороной и избегают встречи с нуждающимся. Напротив, это отклонение от пути ради заботливого внимания к страдающему становится кратчайшим путем, ведущим к истинному Богу, Богу-Отцу Иисуса Христа и Отцу нашему.
Как мы знаем, фарисейский законничество умножало обязательные нормы и обеспечивало строгое и полное соблюдение истинной религии. Когда количество норм возрастает, между ними неизбежно возникают конфликты и встает необходимость в определении критериев приоритета. Также часто случается, что мнения о правильной иерархии норм множатся и в результате появляются различные школы, которые спорят друг с другом. Вопрос фарисея к Иисусу «искушая Его» выглядит как желание проверить, какой из раввинских школ придерживался Иисус, и таким способом судить о Его ортодоксальности, конечно, с точки зрения этого фарисея.