На пороге Страстной недели литургия представляет нам две противоречивые, почти противоположные картины. С одной стороны, триумфальный вход Иисуса в Иерусалим, который дает название сегодняшнему Торжеству – «Вербное воскресенье»; с другой – Страсти и Смерть Господа нашего Иисуса Христа. Это сделано, чтобы напомнить нам, что триумф Иисуса не является триумфом по человеческим критериям. Напротив, это триумфальный вход предшествует тому, что, по этим критериям, является полным поражением. Возможно, это был просто прекрасный сон, еще один, разбитый жестокостью истории? Литургия говорит нам также, что эта позорная смерть является прелюдией победы, превосходящей всякие критерии. Вот почему триумфальный вход Иисуса в Иерусалим, когда ученики провозглашают и исповедуют Его как истинного Царя мессианских времен, Мессией, посланным Богом, имеет смысл, в то же время в свете чтения Страстей этот вход открывает нам, предваряя Страстную пятницу, смысл мессианства и царственности Христа: каким образом Бог спасает нас, каков престол Царя, грядущего во Имя Господне.
Чтение Страстей Господних по ролям (в этом году, цикл C, со слов святого Луки) помогает нам раскрыть смысл событий, которые мы собираемся созерцать. Хотя многие, если не все, ученики, сопровождавшие Иисуса в Иерусалим, ожидали другого итога этого входа, то, что произошло потом, предрекалось пророками. Как сказать тому, кто в унынии, слово ободрения, если самому не участвовать в этом унынии? Если бы Иисус одержал человеческую победу, Он стал еще одним лидером тех, которые обещают бедным и обездоленным, больным и страждущим рай на земле, но сами при этом не испытали на себе этих ситуаций и ради своей важной миссии живут вдали от других, и, кстати, хорошо живут… Нет, Иисус – это Царь и Мессия, который берет на себя печали и бедствия людей, и становится попутчиком на пути всех страждущих (а кто не страдает так или иначе?), чтобы они почувствовали помощь Божию, чтобы дать им знать, что они не будут обмануты. Также и Павел помогает нам понять это поражение, которое становится победой: Иисус есть Христос, который добровольно отказался от своей славы, чтобы во всем разделить с нами наше состояние. Таким образом, от того, что Адам (человек) хотел отнять у Бога, чтобы занять Его место, Христос отказался, принес и поделился с человеком. Только в свете этой крайней свободы и щедрости мы можем понять то, что в глазах людей является трагедией, только так мы можем не только созерцать, но и войти и участвовать в Страстях Христа Иисуса, Господа нашего.
Каждый должен пройти этот путь, полный предложений и нюансов, по-своему. В дальнейшем, не претендуя на исчерпывающий характер, мы ограничимся лишь несколькими подчеркиваниями.
Установление Евхаристии. – Лука открывает рассказ о Страстях установлением Евхаристии. Это призыв осознать, что значит участвовать в евхаристическом таинстве. Это не «выполнение литургического обряда», «посещение мессы» или как там это называется. Это значит войти в жизненно необходимое общение со Страстями Христа, получить их плоды, чтобы и мы могли предать себя, как Он это сделал для нас. Это призывает нас отказаться от подлых намерений, открытого выбора зла для собственной выгоды (как Иуда), а также выбора добра просто из личных интересов (как те ученики, которые спорят, кто из них первый). Совершенно конкретный и реалистичный способ участия в Страстях Христовых – это жить в служении: как Христос, свободно стать для других слугой.
Роль Петра. – В разгар частых споров за и против действующего Папы это очень актуальный аспект. Петр дважды появляется в этом рассказе о Страстях, во время Тайной вечери и во время суда над Иисусом. Эти эпизоды подчеркивают слабость человека, которому Христос поручил поддерживать своих братьев. Как может поддержать их тот, кто, полный страха, отрекся от Учителя? Мы видим здесь великую тайну Бога, который доверяет людям, который не теряет надежду на них, который отдает в их слабые руки судьбу великого дела спасения. Если Бог так доверяет нам, разве мы не будем доверять Богу? Разве мы не должны доверять тем, кому Бог доверил пастырское служение? Это не слепое доверие, но озаренное той молитвой Иисуса о слабом Петре, чтобы его вера (и вера всех нас) не угасла. Горькие слезы раскаяния и тот факт, что Петр потом действительно отдал свою жизнь во свидетельство веры, говорят нам о действенности молитвы Христа, о силе Его взгляда.
Молитва в Гефсимании. – Иисус, человек молитвы, молится и во время наивысшего испытания. И это дает нам хороший урок о том, как мы должны молиться, когда несчастье настигает нас. Мы можем и должны молиться, чтобы Бог избавил нас от болезней и смерти и от всякого зла. Но, подобно Иисусу перед Страстями, наша молитва должна иметь ввиду то, что мы с доверием предаем себя воле Божией: «Отче, о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо меня; впрочем, не моя воля, но Твоя да будет». Кажется, что Бог не услышал молитву Иисуса, и Его не пощадила горькая чаша смерти. Но наша вера говорит нам, что Бог всегда слышит нас, что ни одна молитва не падает в пустоту, даже если иногда это так выглядит. На самом деле ответ Бога превосходит всякую меру, всякую человеческую надежду. В случае Иисуса ответ Отца заключается в Воскресении. Мы должны жить бодрствуя, непрестанно молиться, чтобы не впасть в искушение.
Побеждать зло добром. – Хотя Иисус предупреждает нас о том, что мы должны готовиться к борьбе и противостоянию, Он также призывает нас вооружиться лишь оружием праведности и блага. В момент Его ареста, во «время власти тьмы» (выраженной в цинизме поцелуя Иуды), Иисус запрещает насилие и даже делает добро тем, кто его арестовал, исцеляя раненого мечом. Иисус имеет власть исцелять тех, кто пострадал от страха, гнева, слабости или греха своих учеников. Поэтому для нас важно не защищать Иисуса «по своему усмотрению», с непонятным рвением, тем самым впадая в искушение (власти или насилия), а, наоборот, мы должны воспроизвести в нас самих те же чувствования, которые во Христе (Флп 2, 5).
Свидетельство истины посреди унижения. – Процесс над Иисусом – это череда унижений, лжи, сделок и трусливых уступок. В этой картине обнаруживается откровенная насмешка над самым священным. Что-то, что ежедневно повторяется в мире по-разному: человек осмеливается противостоять Богу, бросить Ему вызов, посмеяться над Ним: над Его пророческой властью, над Его силой совершать чудеса как знаки спасения, над Его царственностью. Сколько раз над Богом насмехались, оспаривали Его, прямо отрицали, потому ли, что религия стала объектом насмешек, или потому, что религиозные люди, бывает, представляют чудовищный образ жестокого бога, врага людей, или потому, что безнаказанно покушаются на великую тайну Бога на земле, Его живой образ, достоинство каждого человека. В этом контексте унижения подчеркивается именно достоинство человека, совершенный образ Бога (ср. Кол 1, 15), который без уступок и компромиссов исповедует опасную истину, зная, что это навлечет на Него осуждение: Он свидетельствует о своем божественном происхождении перед первосвященниками, о своей царственности перед Пилатом, молчит, когда закрытость к истине полная, как у Ирода, и, наконец, Он Сам воплощает истину, о которой свидетельствует в словах прощения даже своим палачам, извиняя их невежество и тем самым питая надежду на спасение за пределами мыслимого и немыслимого, и на строгую справедливость. Только глядя на Христа, мы обнаруживаем подлинный лик Бога и истину о человеке как Его образе.
Светильники, горящие во тьме. – Посреди «времени власти тьмы» Иисус есть свет, который во тьме светит, как уже было возвещено нам в Рождественскую ночь (ср. Ис 9, 2). Но рядом с Ним мы обнаруживаем много других точек света, лампад, которые помогают нам пройти этот путь, этот мучительный путь, ведущий на Голгофу: Симон Киринеянин, который воплощает в жизнь призыв помочь Иисусу взять крест, чтобы следовать за Ним; святые жены иерусалимские, которые с состраданием плачут о зеленеющем дереве, вырванном с корнем; добрый разбойник, который говорит нам, что до последнего момента есть надежда на обращение, чтобы быть «сегодня» со Христом в Его царстве; римский сотник, язычник и – первый, кто исповедует этого странного Бога и распятого Мессию; также толпа, которая, как говорит нам Лука, хоть и пошла, чтобы увидеть зрелище, возвращалась, ударяя себя в грудь, деталь, которая говорит нам, что вера – это не для ограниченной группы избранных; Иосиф Аримафейский, который, испросив тело приговоренного к кресту, также исповедует свою веру в этого побежденного и мертвого человека; наконец, женщины, которые сопровождали Его из Галилеи, чьи вера и надежда пронзают стену смерти, огромный камень гроба Господня, хотят бодрствовать рядом с Ним.
Все это говорит нам о том, что в этом нашем ужасном и полном страданий мире есть также много добра, много светильников, которые питаются огнем и светом Христа. Весь рассказ о Страстях сегодня призывает нас преодолеть наши страхи и наши слабости, бесстрашно приблизиться к этому побежденному Мессии, встать на Его сторону, стать светильниками, которые освещают Страсти Христовы, Страсти Бога ради спасения человека, и таким образом питать надежду человечества.
На пороге Страстной недели литургия представляет нам две противоречивые, почти противоположные картины. С одной стороны, триумфальный вход Иисуса в Иерусалим, который дает название сегодняшнему Торжеству – «Вербное воскресенье»; с другой – Страсти и Смерть Господа нашего Иисуса Христа. Это сделано, чтобы напомнить нам, что триумф Иисуса не является триумфом по человеческим критериям. Напротив, это триумфальный вход предшествует тому, что, по этим критериям, является полным поражением. Возможно, это был просто прекрасный сон, еще один, разбитый жестокостью истории? Литургия говорит нам также, что эта позорная смерть является прелюдией победы, превосходящей всякие критерии. Вот почему триумфальный вход Иисуса в Иерусалим, когда ученики провозглашают и исповедуют Его как истинного Царя мессианских времен, Мессией, посланным Богом, имеет смысл, в то же время в свете чтения Страстей этот вход открывает нам, предваряя Страстную пятницу, смысл мессианства и царственности Христа: каким образом Бог спасает нас, каков престол Царя, грядущего во Имя Господне.