«Вот, стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим» (Пс 121).
В 5-е воскресенье Великого поста мы находимся в Иерусалиме, то есть в непосредственной близости от Пасхи Иисуса. Вот почему все говорит нам о тайне смерти и жизни, которую мы собираемся созерцать. Нам предлагается встретиться со смертью лицом к лицу, но с точки зрения новой жизни воскресшего. Смерть – неизбежная участь для каждого человека. Невозможно вырваться из-под ее власти. В смерти мы испытываем отдаление от Бога (Иисус, находясь вдали от своего тяжело больного друга Лазаря, не спешит, и когда Он приходит, кажется, что у Него больше нет возможности исцелить – цикл А). И это может быть понято и как следствие зла и греха (как в случае с согрешившей прелюбодеянием женщиной). Но Иисус говорит нам, что может быть что-то плодотворное, например, пшеничное зерно (цикл Б), если смерть является следствием добровольной самоотдачи, если мы способны подарить жизнь.
Для взгляда, лишенного веры, в смерти можно увидеть только ее биологический аспект, но и невозможно не обнаружить ее моральную абсурдность, особенно для человека, который, возможно, по злой воле судьбы, или в результате эволюции, или из-за сбоя генетических механизмов, возвысил свой взор и вышел за рамки своих временных ограничений, преисполнившись желанием бессмертия… Отсюда следует, что есть немало тех, кто с исключительной ясностью пришел к выводу, что если после смерти нечего ждать, то мир безнадежно плох или, по крайней мере, абсурден, бессмысленное страдание.
Если мы смотрим на смерть с позиций религиозной веры, то и так не находим простой и однозначный ответ. На самом деле, в отношении женщины-прелюбодейки мы сталкиваемся с двумя совершенно разными религиозными взглядами. Иисус находится в Иерусалиме, днем в храме, а ночью в оливковом саду. Атмосфера вокруг него необычайно тревожная. Это видно по огромной напряженности его диалогов с иудеями. Тени смерти нависли над Ним. Это не мешает ему продолжать учить народ и проводить ночные бдения в молитве. Таким образом Иисус показывает свою царственность и свою свободу. Но Его враги преследуют Его и пытаются уловить, чтобы предъявить ему обвинение.
Так обстоит дело с сегодняшним Евангелием. Потому что на самом деле вопрос, который фарисей задают по поводу женщины-прелюбодейки, не является моральным вопросом о законности или незаконности прелюбодеяния. Ясно, что Иисус тоже считает прелюбодеяние незаконным (отсюда и последнее наставление: «Впредь не греши!»). И дело не в возможности наказания. Дилемма ставится с чисто юридической точки зрения (ст. 6): закон Моисея предписывает забить ее камнями; римский закон запрещает казнить кого-либо, кроме как от имени императорской власти. Фарисеев мало волнует жизнь этой бедной женщины, которая становится орудием, чтобы уличить Иисуса. Если Он выступает против казни, Он выступает против Моисеева закона и обвиняется в нечестии; если Он одобряет казнь, Он становится виновным перед римскими властями. Здесь закон, гражданский и закон религиозный, находятся на службе у смерти. Эти религиозные люди видят в смерти справедливое наказание за грех и безжалостно применяют закон.
Но Иисус свободен и смотрит не на букву закона, а на того, кому закон должен служить. В данном случае Он отвлекает внимание от юридической дилеммы и обращает его на женщину, которую вот-вот казнят. Он заботится о человеке, его благе, его спасении. Иисус смотрит на сердце этой женщины, возможно, слабое, но не окончательно потерянное. Это правда, что она согрешила. Но грех прелюбодеяния подразумевает и участие «другой стороны». В древнем обществе, как и во многих современных обществах, женщины находятся в положении вопиющей маргинализации. За грех двоих платить должна только она одна. И, кроме того, в данном конкретном случае, эта бедная женщина является лишь орудием уловления Иисуса. Он также смотрит на твердые, как камень сердца религиозных людей. Иисус «писал перстом на земле» (ст. 6). Затем дал неожиданный и гениальный ответ: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле» (стт 7-8).
Возможно, иудеи хорошо поняли загадочный жест Иисуса, который мог быть цитатой, известной учителям закона: «Отступающие от меня будут написаны на прахе» (Иер. 17,13), то есть они обрекают себя на исчезновение, как имена, написанные на песке. Но это можно понимать и как ссылку на каменные скрижали, которые Бог дал Моисею и на которых Его перстом был написан закон (Исх 31,18). Иисус представляет Себя как истинного законодателя, который доводит Закон Божий до его совершенства именно в прощении и милосердии (ср. Мф 5, 17).
Осуждение, которого искали иудеи, было обращено против них. Они отступают от Иисуса (один за другим, начиная со старших, более опытных, тех, кто лучше знал закон, поэтому более четко понимали послание Иисуса), потому что они отвернулись от Бога. Перед Иисусом осталась только женщина. Он единственный, Кто не имеет греха, единственный, Кто имеет право осуждать, первым бросать камень. Но Он пришел не судить и осуждать, а спасать (ср. Ин 3,17; 12,47) от смерти («и Я не осуждаю тебя») и от греха («иди и впредь не греши»). Примечательно то, что Иисус не только спас женщину-прелюбодейку от смерти и Себя самого от той ловушки, которую устроили Ему иудеи, но и открыл возможность спасения тем ушедшим мужчинам, которые ревновали о законе и были готовы убить, потому что они сами по закону избегали в своем позоре побивания камнями, и, возможно, они начали понимать истинный смысл закона, написанного перстом Божьим, воплощенным в персте Иисуса.
Иисус – Тот, у Которого закон написан в сердце, Который, глядя на сердце, радикально исцеляет изнутри и дает возможность начать все заново; в Нем сбывается прекрасное пророчество Исаии: «Господь, открывший в море дорогу, в сильных водах стезю… Но вы не вспоминайте прежнего и о древнем не помышляйте. Вот, Я делаю новое. Ныне же оно явится. Неужели вы и этого не хотите знать?» (Ис 43, 19). Это новая перспектива, которую Иисус открывает для нас благодаря своей смерти и своему Воскресению: через веру познание Христа позволяет нам испытать силу Воскресения, разделяя Его страдания и «сообразуясь смерти Его» (ср. Флп 3,10).
Педагогика Бога, педагогика Великого Поста не может по-настоящему и до конца подготовить нас к пасхальной радости, не обратив наши взоры к смерти, к этому измерению, к великой антиутопии, которая ставит под сомнение смысл жизни и любые проекты спасения и освобождения, которые только может придумать человек. В этот решающий момент Великого поста (когда мы испытываем соблазн убежать, вернуться назад, чтобы избежать горького транса смерти), услышав это Слово, просвещенные Им, мы можем понять послание, которое это слово несет нам «во вратах Иерусалима»: смерть неизбежна, но она – это не предел, не окончательна. Окончательна – любовь. И, чтобы показать нам это, сам Бог через Христа захотел присутствовать в смерти. Таким образом, она становится плодотворной (как зерно пшеницы), человек спасается от ее власти (как Лазарь), а грех, осуждающий его, прощается (как в случае с женщиной, взятой в прелюбодеянии).
Крест Христов говорит нам, что в этом мире действительно существует непреодолимый и внутренне присущий, метафизический и нравственный предел, который можно преодолеть, только преодолев и превзойдя саму жизнь: победить зло и смерть можно только любя (делая добро) до тех пор, пока не отдашь жизнь, отказавшись от нее.
Таким образом, Христос становится источником надежды на спасение от сил зла и смерти для всех. Только из тайны креста можно понять спасительную универсальность Христа для всех – христиан, верующих других религий и неверующих. На самом деле, если мы хорошенько подумаем, то, что связывает нас всех без каких-либо различий, то единственное, в чем мы все действительно равны, – это наше смертное состояние: дворянин и простолюдин, бедный и богатый, мудрый и глупый, хороший и плохой, мы все должны умереть. Без учета этого все притязания (религиозные, моральные, революционные или научные) на спасение внутри или за пределами мира иллюзорны. Перед смертью мы абсолютно бессильны, несмотря на множество стратегий отсрочки или отвлечения, которые мы можем использовать.
Итак, во Христе Бог явился даже в смерти и разорвал ее изнутри. Во Христе смерть тоже стала местом встречи с Богом. Таким образом, христианство не уклоняется от суровости радикального зла, смотрит ему в лицо, но дает из места смерти ответ: любовь до смерти сильнее смерти, и если Бог – Источник жизни и Жизнелюбец (ср. Прем 1,13-15) вкусил горечь смерти, то она утратила былое могущество, перестала быть непреодолимой стеной, и для всякого человека без различия, ибо все смертны, откроется возможность встречи со Христом и возможность крещения в Его смерти: либо в этой жизни через веру и таинства, либо в сам момент смерти, в котором присутствует Христос, и это может быть понято как экзистенциальное крещение каждого из нас (хотя, мы не знаем, как каждый должен принять предложение спасения).
Прибыв ко «вратам Иерусалима», к которым привел нас Великий Пост, мы получаем приглашение войти в святой город, чтобы стать свидетелями великой тайны Любви, явления миру истинного лика Божия в обезображенном лике Его Сына. Только пройдя через этот рубеж, мы обретём возможность испытать истинную радость, о которой говорит нам псалом 125, словами которого мы и хотим завершить наше размышление на великопостном пути:
«Когда возвращал Господь плен Сиона, / мы были как бы видящие во сне: / тогда уста наши были полны веселья, и язык наш – пения; / тогда между народами говорили: «великое сотворил Господь над ними!» / Великое сотворил Господь над нами: мы радовались. / Возврати, Господи, пленников наших, как потоки на полдень. / Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. / С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои».
«Вот, стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим» (Пс 121).