Третье воскресенье Адвента называется, согласно почтенной традиции, воскресеньем
«Gaudete» («Радуйтесь»), по первому слову входного антифона Мессы и в соответствии
с наставлениями первого и второго чтений. Время Адвента было литургически
оформлено примерно в V веке как покаянный пост для подготовки к Рождеству,
подобный Великому посту перед Пасхой. Поэтому, как четвертое воскресенье Великого
поста – это воскресенье «Laetare» («Возвеселитесь»), приносящее некоторое облегчение
посреди сурового Великого поста, так и третье воскресенье Адвента (который у нас со
временем почти утратил свой покаянный характер, в отличие от восточных церквей) –
это тоже воскресенье радости, уже предчувствующее близость Господа. Даже
психологически этот взрыв радости и восторга можно понять: до великого праздника
Рождества осталось «всего» еще одно воскресенье. И эта литургическая и
психологическая радость может иметь и другие коннотации, усиливающие
праздничный тон: приближаются праздники, возможно, воссоединение семьи, Новый
год и так далее. На уровне веры приближение литургического празднования Рождества
напоминает нам о реальной близости Господа, Который, несмотря на все негативные
свидетельства, наполняющие мир и историю, не оставил своих, но приходит. ищет их и
хочет найти. Радость, которую возвещает нам это воскресенье Адвента и надежда,
имеющая возможность сбыться: «Господь близко» и вы можете встретиться с Ним.
Каковы условия для этой встречи?
Поражает, что именно в это воскресенье, призывающее к радости, Евангелие принимает
суровый тон и подчеркивает требования холодного долга. Звуча сильнее, чем радостные
тона Благой вести о спасении и благодати, на первый план выдвигаются моральные
нормы, которым должна подчиняться наша воля. Уже те же самые вопросы, которые
люди задавали Иоанну, относятся к «выполнению» и, более того, к выполнению,
которое налагается нам как обязанность: «Что мы должны делать?» Ответы Иоанна
кажутся прописными истинами, очевидным здравым смыслом, их можно свести к долгу
справедливости. От всех («людей») требуется готовность делиться тем, что у них есть,
с нуждающимися; от тех, кто наделен определенными обязанностями и определенной
властью или возможностями, требуется не злоупотреблять своим положением, то есть
воздерживаться от совершения зла ради собственной выгоды. Требование
справедливости, по сути, распадается на два взаимодополняющих принципа: самый
требовательный и универсальный, или принцип негативной справедливости,
запрещающий причинять кому-либо вред («первое добро, которое нужно делать, – это
не делать зла»); и второй, принцип солидарности или милосердия, который
предписывает делать добро, насколько это возможно. Это два взаимодополняющих и
обязательно взаимосвязанных принципа, которые не следует разделять слишком
радикально. Милосердие предполагает справедливость: если я хочу, чтобы мне
помогали, то справедливо, чтобы я делал это по отношению к другим; а справедливость
требует милосердия: если я не хочу никого обидеть, то это потому, что я признаю их
достоинство, и это должно побудить меня помочь им.
Мы должны признать, что то, что Иоанн отвечает на главный вопрос «Что нам делать?»,
хотя и не очень оригинально, но это совершенно не имеет значения. По правде говоря,
если бы каждый воздерживался от причинения вреда другим и стремился помогать
нуждающимся в меру своих возможностей, это изменило бы облик земли. Разве
справедливости не будет достаточно? Если внутри мы считаем, что в основном мы
живем в соответствии с этими требованиями, то к вопросу «Что мы должны делать?» мы
обычно добавляем еще один: а что мы еще можем сделать? или, другими словами, –
зачем нам делать что-то еще? Неужели этого недостаточно? Довольствоваться
горизонтом справедливости как конечной целью нашей жизни и нашей истории – вот
что подразумевается под следующим вопросом, который люди задавали себе в
отношении Иоанна Крестителя: не является ли он Мессией? То, что Иоанн является
Мессией, означает, что строгие требования закона и долга являются высшим
содержанием того спасения, к которому стремится человеческое сердце; или что они
являются ценой, которую нужно заплатить, чтобы получить это спасение в качестве
награды. Ну что ж, это не мало; это неплохо…, но этого мало. Где осталось место для
радости? Состоит ли полнота счастья, которого жаждет человеческое сердце и которая
вдохновляет все его утопии, в функциональном существовании, отмеченном холодным
долгом? Эти вопросы не просто риторические. Они поднимают очень актуальную тему,
которая затрагивает жизни многих христиан или людей, которые считают себя
оправданными своей собственной праведностью и не чувствуют необходимости делать
еще один шаг к встрече со Христом. Это те, кто считает, что «быть хорошим человеком»
достаточно. Как обычно говорят, «я не убиваю, я не ворую и я плачу налоги»; то есть я
никому не делаю зла, а добро, которое я могу сделать, пусть делает государство,
которому я плачу. Для этих достаточно, чтобы Иоанн Креститель был Мессией, им не
нужно ждать другого. Вот почему они воздерживаются от молитвы, от совершения
Евхаристии, от исповедания своей веры. По правде говоря, это совсем не мало. Но они
упускают из виду не столько то, что они должны делать, сколько то, что они могли бы
получить; ибо Иоанн говорит именно о «другом», и его увещевания готовят нас к чемуто большему, чего он и не отрицает, к чему-то, что превосходит угрюмый идеал
справедливости и строгого долга.
Третье воскресенье Адвента, воскресенье «Gaudete», «Радуйтесь!», является
поворотным моментом: завершается цикл Иоанна и открывается новый, которому еще
не дано названия, но который является временем Марии. Иоанн, последний из пророков,
прокладывает путь, учит людей, как им следует приготовиться принять Того, Кто
должен прийти, каковы минимальные условия. Но в то же время он уступает место
другому, указывая на недостаточность своего собственного пророчества: он не Мессия,
«другой» превзойдет все ожидании и даст нам, если мы примем Его, гораздо больше,
чем мы можем просить или заслужить. Спасение – это не награда (дополнительная
плата), которую получают служащие, это гораздо больше. Помимо долга есть благодать;
помимо справедливости – любовь; помимо строгого выполнения наших обязанностей,
есть радость праздника, безвозмездный дар, которого мы не заслуживаем, но который
выражает избыток любви.
Надлежащие отношения справедливости, которые характеризуют минимум достойного
существования, могут спасти нас от ада, в который слишком часто превращается
человеческое сосуществование из-за эгоизма, властолюбия и насилия; но если мы
остаемся в этих отношениях, то, во-первых, почувствуем, что наша моральная слабость
мешает нам продолжать в том же духе непоколебимо (кто сможет бросить первый
камень?); если мы будем придерживаться строгих границ справедливости, то неизбежно
встанет вопрос о том, что делать с почти неизбежными нарушениями справедливости,
которые требуют (по справедливости) компенсации и наказания; наконец, если,
несмотря ни на что, нам с трудом удастся приблизиться к этому идеалу справедливости,
мы обнаружим, что таким образом, мы можем установить объективные отношения
сограждан, но наше сердце не удовлетворяется этим и стремится к более теплым
отношениям, чем простое гражданское сосуществование.
Бог дал нам в том, что раньше называлось «естественным законом», а теперь
переименовано (гражданская этика, светская этика и т.д.; не будем спорить о словах),
минимальные требования достойного существования. Это «то, что мы должны делать».
Но то, что нам сейчас возвещают, – это гораздо больше: не то, что мы должны делать
сами, а то, что Бог хочет сделать для нас. Он хочет встретиться с нами, показать нам
Свой человеческий и добрый Лик в Иисусе Христе, открыть нам в Нем Свой Отцовский
Лик, собрать нас вместе, как детей, связать узами братства, благословить нас Своим
присутствием, простить наши слабости и подлости, наполнить нас радостью и
ликованием.
«Грядущий» делает это не для того, чтобы добавить новые предписания к Закону,
нагружая наши спины еще большим количеством поклажи; его послание – послание не
законодателя, а Того, Кто приходит, чтобы принести нам неожиданные и незаслуженные
дары. Иоанн, уже сойдя со сцены, приглашает нас, да, добиваться справедливости, но
также и открыть для себя более широкий горизонт, принять незаслуженные дары
благодати, которые наполнят наши сердца радостью и весельем. «Благодати полная»
уже продолжает свидетельство.
Наряду с неоспоримой приверженностью справедливости, та радость, которую дарит
надежда, наполняет, расширяет и украшает ее, – это свидетельство, которое мы,
христиане, должны дать, чтобы через него наш мир узнал, что «Господь близко», что
есть основания для радости.
