Почему книжник спросил Иисуса о главной заповеди, первой из всех? Это не могло
произойти по незнанию, поскольку он был специалистом в области права. Матфей и
Лука в параллельных отрывках указывают на злой умысел в этом вопросе: «чтобы
испытать Его», – говорит Матфей (Мф 22, 35); «чтобы искусить Его», – говорит Лука
(Лк 10, 25). Марк же, напротив, не приписывает ему никаких коварных мотивов.
Возможно, подход к вопросу был чисто техническим: учитывая тот клубок заповедей
(248) и запретов (365), в который превратился Закон Моисея, вполне нормально, что
между многими из этих правил было большое количество случаев конфликта, и что
необходимо было установить критерии приоритета; и весьма вероятно, что
существовали также различные школы интерпретации и разрешения этих случаев.
Поскольку Марк не указывает иного, мы можем предположить, что книжник
спрашивает искренне, мотивированный, возможно, престижем молодого раввина из
Назарета, а также любопытством, желая узнать, к какому раввинскому течению он
принадлежит.
Но Иисус отвечает не с точки зрения техники исполнения правил. Его ответ носит
характер откровения, звучащего авторитетом Самого Бога: «Слушай, Израиль». Первая
заповедь, первейшая из всех, заключается не в том, чтобы что-то делать или не делать,
а в том, чтобы слушать, что говорит нам Бог.
Первая заповедь – быть открытым, принимать, верить, доверять единому Богу и не
позволять кому-либо или чему-либо занимать это экстраординарное положение, чтобы
ни на кого и ни на что не обращать столько внимания, сколько мы должны уделять
исключительно Богу. Только тогда, когда мы открылись, чтобы слушать Слово, которое
спасает нас, мы можем ответить любовью на любовь, любить всем сердцем, всей душой,
всем разумом, всем своим существом.
Но ответ Иисуса не останавливается и на этом, а идет дальше. В интересной форме двух
ответов на один вопрос Иисус добавляет вторую заповедь, распространяя Свой ответ на
отношения с другими людьми. Это расширение зависит в первую очередь от
открытости. Бог, о котором говорит Иисус, – это единый Бог, да, не позволяющий
никому занять Его место, но это не одинокий, не изолированный, не «эгоистичный» Бог,
и, хотя и ревнующий об исключительной любви, но желающий распространить эту
любовь на всех.
Любовь к единому Богу как раз обязательно приводит к любви к конкретным людям,
являющимся живыми образами Бога, показавшего нам готовность и волю к общению,
разделив нашу человечность через Своего Сына, сострадательного и верного
Первосвященника, Который принес высшую жертву, предложив Себя, отдав Свою
жизнь за друзей (ср. Ин 15, 13). Бог, о котором говорит Иисус, – это Бог, который
является другом жизни (ср. Прем. 1, 13-14), делающий друзьями тех, кто слушает Его
Слово (ср. Ин 15, 14).
В заповеди любви к Богу и ближнему Иисус обобщает весь Закон и пророков, проникая
в их сердце и оставляя позади клубок юридических дополнений, которые сковывали
иудеев. Но любопытно, что этот «новый закон» Евангелия выражен с помощью двух
цитат из Ветхого Завета: знаменитого «Шма Израэль» – «Слушай Израиль» (Втор 6, 4),
которое каждый благочестивый еврей должен был произносить три раза в день; и текста
из книги Левит (Лев 19. 18), в котором ряд обязанностей по отношению к собственному
народу обобщен в заповеди любить ближнего (родственника и соотечественника).
Как можно выразить радикальную новизну Евангелия, ссылаясь на старый закон? Это
возможно потому, что Иисус открывает нам новую ипостась Бога и, следовательно,
новый способ понимания того, кто наш ближний. Бог, о котором говорит Иисус, это не
просто Бог Ветхого Завета, Которого представляли далеким и грозным, Имя Которого
нельзя было произносить, но это и Его Отец, Бог Ветхого Завета, ставший близким в
Иисусе, и в Иисусе показавший Свое любящее лицо: лицо Аввы Иисуса. У Иисуса тоже
было свое особое «Шма», Он услышал от Отца ключевые слова, придающие смысл всей
Его жизни: «Ты Сын Мой возлюбленный» (Мк 1, 11).
И Иисус, Сын Божий и Сын Человеческий, делает нас сопричастниками Божьего
отцовства, Своего сыновства. Будучи во Христе возлюбленными детьми Божьими, мы
находим основание для любви к себе: мы возлюбленные Божьи, поэтому мы не можем
презирать себя, но должны с благодарностью признавать собственную ценность; и здесь
мы находим меру любви к ближнему. Наконец, если Бог – Отец всех, то ближний,
которого нужно любить, – это уже не только близкий нам человек, родственник, член
нашего народа, но каждый человек становится нашим ближним, нашим братом и
объектом нашей любви.
То, что книжник, задавший этот вопрос, сделал это с добрыми намерениями,
подтверждается его реакцией на ответ Иисуса. Создается впечатление, что он внезапно
открыл для себя силу откровения, содержащегося в текстах, которые он хорошо знал и
перечитывал тысячи раз, но содержание которых было скрыто от него до сих пор.
Действительно, тексты и слова Ветхого Завета обретают свою полную силу и глубину
только после того, как Иисус дает нам их полное толкование. Только в свете Иисуса
Христа то, что до Него было скрыто, становится ясным для нас. И книжник с восторгом
(«Очень хорошо, учитель!») выражает удивление от того, что он понял очевидное,
благодаря свету, полученному от воплощенного Слова, которое до сих пор, находясь
среди многочисленных юридических предписаний без света Слова Иисусова, он не мог
понять. Именно тогда, слушая Иисуса с открытым сердцем, он впервые в своей жизни
исполнил первую из всех заповедей: «Слушай!». И только тогда он смог понять, кто
такой Бог на самом деле, и кто такой ближний, и как мы должны относиться к ним. В
этот момент суть проповеди Иисуса стала для него истиной: «Царство Божие
приблизилось» (Мк 1, 15): «недалеко ты от Царствия Божия».
Понятно, что после этого никто больше не задавал вопросов: после того, как мы
услышали и приняли Слово (Самого Христа), остается только применить на практике
то, что Он нам открыл, – возлюбить Бога всем сердцем и ближнего, как самого себя.
Почему книжник спросил Иисуса о главной заповеди, первой из всех? Это не могло