В это воскресенье катехизация после крещения (мистагогия) углубляет и детализирует то, что уже началось в прошлое воскресенье. Тогда говорилось, что местом, где можно ощутить Воскресшего (увидеть его и прикоснуться к нему), является община его учеников, которая собирается «в первый день недели», в день Воскресения. Сегодня мы уже со всей ясностью понимаем, что эта община является евхаристической общиной, собравшейся вокруг Слова и общей трапезы.
Первая деталь, которая выделяется в сегодняшнем Евангелии, это то, что ученики собрались вместе не по собственной инициативе, а были созваны переживаниями, разными, но с общими чертами, для них самих совершенно неожиданными и не всегда хорошо понятыми, к которым примешивалось удивление (они были «поражены»), страх и радость… Трудно поддающиеся определению переживания. Переживания, возникшие в ситуации рассеяния: как у учеников в Эммаусе (сегодня мы читаем текст, следующий за этим эпизодом, когда два ученика возвращаются в Иерусалим); переживания, которые, однако, заставили их снова собраться вместе. На этих собраниях первое, что они делали, – это свидетельствовали друг другу, делились своим личным опытом, различающимся и схожим, что приводило к воссоединению и возвращало общину в состояние неопределенности и угрозы исчезновения из-за бесславной смерти Учителя.
Собрание, которое делится опытом встречи с Воскресшим Господом (то есть делится Словом), становится евхаристической общиной, в котором сам Господь разъясняет Священные Писания и делает их, наконец, понятными; и в котором вместе с Учителем, они едят, делят хлеб и вино, присутствие Воскресшего Господа, у которого видны знаки Страстей («се, руки Мои и ноги Мои»).
Правильное понимание того, что Слово и празднование хотят донести до нас сегодня, очень помогло бы нам участвовать в воскресной Евхаристии «по-другому», если у нас сохранились старые навыки, в соответствии с которыми мы приходим как для выполнения обязанности, более или менее механически или если мы просто перестали приходить, потому что это «нам ничего не говорит», или если мы приходим очень редко.
Речь идет не о «хождении на мессу», не о выполнении заповеди под давлением внешних норм или угрозами грехов и наказаний, которые сегодня, давайте будем честными, почти никого не трогают. Конечно, если мы обратим свой взор на тех первых учеников, на смесь эмоций (удивление, страх, непонимание, радость…), которые переполняли их и заставляли их поспешно встречаться, рассказывать друг другу о том, что с ними случилось, что они почувствовали, заглянув в пустую гробницу, или когда смотрели в пустоту в саду, в разгар плача, или по дороге, когда преломляли хлеб…; если мы посмотрим на них и попытаемся погрузиться в тот опыт, который тексты хотят нам передать точно, в который они хотят включить нас как живых участников происходящего; если мы подойдем к ним таким образом, мы поймем, что здесь нет ни обязательств, ни закона, ни угроз: что здесь нам предлагаются невиданные жизненные возможности, дается реальное, хотя и таинственное присутствие, «которое нам много говорит» (говорит с нами!), нам передается благодать, способная изменить нашу жизнь, ввести нас в новый мир.
Катехумены, которые, пройдя путь углубленного изучения катехизиса, приняли крещение в Пасхальную ночь, начали путь мистагогии, в ходе которого они с волнением обнаруживали, что то, чему они научились, слушая евангельские рассказы, теперь реализуется и в них, что, как и первым ученикам, им открылось понимание Священного Писания, и они тоже ощутили присутствие Воскресшего Господа, когда ели хлеб и пили вино и стали членами этой общины, в которой до крещения им не было дано присутствовать в полной мере.
И это тот опыт, который мы можем и должны реализовать и сами. Мы собрались, чтобы поделиться, оставляя у алтаря приношение своей жизни на всю неделю (наши труды, усилия, радости и страдания, все, что с нами произошло, пока на пути, на жизненном пути), открытые для того, чтобы услышать, что Господь, присутствующий в общине учеников, будет добр нам сказать, желая, чтобы Он дал нам кусок хлеба и глоток вина (как было бы хорошо, если бы Он всегда причащал под обоих видами, как это делают православные и почти все католики здесь, в России, да и в других странах), чтобы следовать по пути нашей жизни, отправленные на миссию и свидетельствовать… То, что служащий священник-бедолага проповедует долго и плохо, или что община далека от идеала… все это тоже имеет значение, но не слишком большое, потому что именно Господь Иисус призывает нас, Тот, Кто показывает нам свои руки и ноги (свои раны, которые могут быть и бедным священником и полной недостатков общиной), Тот, Кто объясняет нам Священное Писание, Тот, Кто подает нам хлеб…
Мне скажут, что все это очень красиво, но то, что мы чувствуем, когда «ходим на мессу», далеко не так… Я признаю это. Но кто сказал, что все это происходит автоматически, почти волшебным образом? Фактически, те же самые сегодняшние чтения предупреждают нас об этих трудностях. Те же самые ученики первого часа, которые пережили эти очень волнующие переживания (побудившие их отдать за них жизнь), не все поняли с самого начала: если им открылось понимание, то это потому, что до тех пор оно у них было закрыто; они тоже не видели с самого начала: либо не узнали Его, либо подумали, что видят призрак… Чтобы увидеть, понять и принять участие в этом опыте Воскресшего, необходимо проявить настойчивость… Вы не сможете углубиться, если подойдете к тайне с поверхностным отношением, пассивно, просто из «чувства долга», без открытого сердца. Но тем более, если просто не пойдете. Давайте помнить, что то, что сообщается нам во время Великого поста и Пасхи, – это маршрут, путь, процесс. Настойчивое повторение участия необходимо для того, чтобы наши глаза и уши, наши сердца, так часто закрытые, постепенно открывались, пока мы не увидим, не поймем и не почувствуем. В этом нет требования чего-то идеального. Действительно, Иоанн в своем послании говорит нам сегодня, что Христос, приходящий к нам на этих воскресных собраниях, является нашим Защитником, если мы согрешим. Хотя наше намерение – порвать с грехом и соблюдать заповеди Господа, мы все же знаем, что это не всегда получается: мы находимся в процессе, и примирение, и прощение (прощение и просьба о прощении) являются неотъемлемой частью этого самого пути.
Только так мы становимся настоящими учениками, свидетельствующими перед миром: внутреннее свидетельство, которое ученики давали друг другу, становится свидетельством, которое община и каждый верующий дают миру, без страха и без сомнений; но также и без суровости. Именно так Петр свидетельствует перед народом: он говорит им правду («вы убили его»), но делает это снисходительно («вы сделали это по невежеству»). Ибо и здесь прощение играет существенную роль: Иисус пришел не осуждать, а спасать, не обвинять, а возвещать «покаяние и прощение грехов во всех народах, начиная с Иерусалима». И мы, которые настойчиво собирались вместе, постигали Священное Писание, ели с Ним и таким образом видели Его; мы, говорит нам Иисус, свидетели сему.
