Вербное воскресенье, портик Страстной недели, представляет нам общую картину того, что мы собираемся созерцать, обдумывать и обновлять в эти дни. На одном и том же празднике мы присутствуем при триумфальном въезде Иисуса в Иерусалим, Его погребении, на процессе над Ним и при Его смерти на Кресте. Почему чтение Страстей Господних удваивается на Страстной неделе и читается в воскресенье (в версии одного из синоптиков, в этом году Б, Марка), если оно должно быть прочитано снова (в версии Иоанна) в собственно день Страстей, в Страстную пятницу? С литургической точки зрения это имеет смысл: Страсти Господни читаются в воскресенье, в день, когда христиане собираются вместе, чтобы помолиться. В противном случае Страсти никогда не провозглашались бы в Воскресенье и в контексте евхаристического празднования, которое как раз и является воспоминанием этих Страстей (поскольку в пятницу евхаристия не совершается). Но, кроме того, так мы готовимся углубиться в тайны, которые шаг за шагом мы будем праздновать в последующие дни.
Сегодня мы можем читать Слово Божье с двух разных и противоположных точек зрения, каждая из которых имеет свою истину, если рассматривать в правильной перспективе.
Точка зрения, которая первой бросается в глаза, подчеркивает драму, открывающуюся перед нами (и которую литургия пытается подчеркнуть чтением входа в Иерусалим в самом начала, процессией, которая его представляет, чтением Страстей по ролям и т.д.). На наших глазах разворачивается парадоксальная картина, когда народ, который с энтузиазмом приветствует Иисуса как посланника Бога, через несколько дней меняет свое мнение и громко требует Его смерти. Хотя нельзя сказать, что это были одни и те же люди, которые кричали сначала одно, а потом другое: возможно, при триумфальном входе это были ученики, сопровождавшие Его из Галилеи, в то время как те, кто призывал к Его смерти, были жители Иерусалима или пришедшие на праздник, подстрекаемые властями.
Зло часто представляет собой глупое лицо массы, движущейся по инерции, не подозревающей о манипуляциях, которые ею управляют. Но за шумом и гулом криков мы видим другие проявления зла, они всегда все те же: слабость и трусость учеников, достигающие апогея в предательстве Иуды, сопровождаемом такой подробностью, как поцелуй, жест очень близких отношений, который в контексте предательства является результатом отвратительного цинизма; трусость Петра, заставившая его отрицать знакомство с Иисусом и отрекаться от Него; преследование, пронизанное ложью и лицемерием, на суде Синедриона, когда ясно, что истина и справедливость не имеют никакого значения, и все дело в том, чтобы любой ценой осудить того, кто, по общему мнению, невиновен; это лицемерие раскрывается во всей своей грубости, когда перед Пилатом обвинение меняют с религиозного (богохульство) на политическое (подстрекательство к мятежу), потому что богословские вопросы мало интересовали римского прокуратора, убежденного в невиновности осужденного даже в вопросах, которые касались его компетенции (подстрекательство к мятежу, нарушение общественного порядка, угроза pax romana), он уступил несправедливости (усугубляемой помилованием убийцы) из политических соображений или из-за страха перед скандалом, который, кто знает, мог положить конец его политической карьере. Короче говоря, мы можем созерцать всю сцену в оцепенении и беспомощности, наблюдая, как невинного оскорбляют, унижают, пытают и предают смерти.
Это чтение мы очень легко можем перенести в наш мир. Иногда нас охватывает чувство, что этот мир окончательно потерян, что царящее в нем зло сильнее, чем любые ростки добра и справедливости, и что злым их деяния сходят с рук, поэтому мы испытываем искушение думать, что в конце концов со злом стоит договориться. Это обескураживающее чувство каждый может испытать, взглянув через своеобразную призму, составляющую шкалу его приоритетных ценностей. Некоторые будут прежде всего подчеркивать аспекты, касающиеся личной, семейной, сексуальной этики и т.д., и будут считать, что мы наблюдаем постепенную деградацию обычаев и разрушение основных ценностей, таких как уважение к жизни, семья, ответственность, уважение и т.д. Другие, напротив, будут больше подчеркивать социальные, политические и экологические аспекты зла: несправедливые и несбалансированные отношения между богатыми и бедными, сильными и слабыми… Более того, все эти перспективы можно примирить, потому что у зла, к сожалению, помимо большой силы, много лиц. Глупость, слабость, страх, манипуляции, предательство, лицемерие, ложь, цинизм, неоправданное насилие, унижение слабых, жестокость, несправедливость… все это реалии, которые образуют сеть, охватывающую весь мир, и которые драматично концентрируются в Страстях Христовых.
И все же реальность такой перспективы очевидна, если мы остановимся только на ней. То же самое, как если бы мы воспринимали мир, в котором живем, сугубо негативно. Потому что, возвращаясь снова к рассказу о Страстях, если мы посмотрим более подробно, углубившись в этот рассказ о событиях, отмеченных печатью зла, мы не сможем не ощутить свет, исходящий от них всех. Уже когда Иисус входит в Иерусалим, приветствуемый как «грядущий во имя Господне», является выражением веры и надежды, которые не должны быть обмануты, несмотря на все кажущиеся противоречия. Вполне возможно, что некоторые из тех, кто с энтузиазмом приветствовал Иисуса, через несколько дней стали жертвами манипуляций и громко требовали его распятия. Но нельзя сказать, что все, кто принял Его, перешли на другую сторону; многие восприняли бы поражение Иисуса как свое собственное поражение, поражение своих надежд. При аресте, на суде Синедриона и Пилата, среди оскорблений и унижений, на самом Кресте подчеркивается достоинство Христа и Его вера в своего Отца до конца. Сам Иисус – это свет, озаряющий тьму момента, доброта, неподвластная натиску зла, суверенная свобода, которая из любви уничижил Себя Самого чтобы принять статус раба, таким образом выбирая сторону невинной жертвы, а не палачей. Именно так Иисусу укрепляет изнемогающего: Он говорит нам о том, на чьей стороне Бог и что спасет человека в конце и в конечном итоге. Свет, исходящий от Христа, позволяет нам увидеть лучи любви, которая, несмотря ни на что, побуждает слабого Петра рисковать и буквально бросаться в пасть волку в его отчаянной попытке оставаться рядом с учителем; отрицания Петра являются результатом страха, но не безразличия, о чем свидетельствуют ее слезы. Мы также видим в этом свете сострадание мужчины, «который проходил мимо», Симона Киринеянина и сострадание благочестивых женщин, которые наблюдают издалека и продолжают надеяться вопреки всякой надежде; видим, как Иосиф Аримафейский (еще одна вспышка света, на этот раз исходящая из осудившего Иисуса Синедриона) привалил камень ко гробу. И именно этот свет озаряет также разум сотника в исповедании: «Истинно человек Сей был Сын Божий», что является окончательным откровением, к которому стремится все Евангелие от Марка с первой его строки («Евангелие Иисуса Христа, Сына Божьего»), и которое он вкладывает в уста язычника, способного распознать то, чего не смогли увидеть «свои»: в момент смерти Христа завеса храма разрывается, Ветхий завет остается позади, и устанавливается Новый, скрепленный Кровью непорочного Агнца, открытый для всех людей без различия. Именно этот свет Христа, который способен осветить вокруг себя многих главных героев этой истории, дает истинный смысл событиям и питает нашу надежду: Иисус Христос добровольно и из любви отдал себя до самой смерти и смерти крестной.
Таким образом, мы видим в этом рассказе свет и проблески добра, которое продолжает стоять с достоинством, не поддаваясь порывам зла и не поддаваясь его соблазнам, несмотря на очевидное поражение. И то, что мы видим в этом рассказе, мы можем и должны видеть и при взгляде на наш мир. Мы не можем позволить очевидности зла ослепить нас, чтобы увидеть другую, иногда почти незаметную, но настойчивую, упорную, неподкупную очевидность добра и света. Наша история (мировая история, самые локальные истории, из которых она состоит, наша современная ситуация, наши личные биографии) заключает в себе одновременно реальность греха и благодати: это история зла (насилие, несправедливость, предательство, страдания…), но также и история спасения: щедрой преданности, верности, честности…
Мы не можем закрыть глаза на реальность зла; но мы не должны поддаваться пессимизму, думая, что зло – это единственная перспектива, а также победоносная (таким образом, мимоходом ощущая искушение поддаться соблазнам зла). В нашей истории на многих уровнях есть и другая возможность, та, которая исходит от света Христа, от Его самопожертвования ради любви, от Его непоколебимой верности. Мы сами решаем, на чьей стороне мы хотим быть, к какой из этих историй мы хотим принадлежать. Потому что, хотя эти два аспекта неизбежно пересекаются в нас (мы также так или иначе сотрудничаем со злом), мы можем принять решение встать на сторону Христа, признавая зло, которое есть в наших делах, и принимая свет, который очищает нас и делает активными участниками истории спасения.
Сегодня, вместе с сотником (который представляет всех «просветленных» этой истории), созерцая Страсти Христовы и те другие страсти, которые ежедневно разыгрываются в нашей мучительной истории, нас приглашают с надеждой исповедовать: «Воистину Сей человек был Сын Божий». И поэтому Бог поднял Его и будет продолжать поднимать «над всем», в том числе и над всеми формами зла. Поражение, свидетелями которого мы являемся сегодня, является началом окончательной победы – победы Христа, а в Нем и всех нас.
