Братское исправление является необходимым следствием нашего несовершенного и грешного состояния. Но иногда грех становится такой реальностью, которая оскорбляет нас или вредит нам непоправимо. Речь идет уже не просто об исправлении (или о том, чтобы позволить себе исправиться), чтобы улучшить несовершенное или вредное поведение (в первую очередь, ради того, кто так себя ведет), которое еще можно исправить (отсюда обязательство «исправления», себя или другого). Теперь речь о чем-то большем: о действии или страдании (мы причинили вред или нам причинили), которое исправить уже невозможно. Это не обязательно что-то огромное или чудовищное. Грехи, которые мы совершаем и от которых страдаем, обычно незначительны, связаны с жизненными ситуациями, но от этого они не становятся менее вредоносными, оскорбительными, болезненными. Мы причиняем боль прежде всего самым близким, тем, кого любим больше всего, и именно они заставляют больше всего страдать нас. За нашу жизнь накапливаются мелкие раны, постоянные конфликты, обиды, разочарования, несправедливость (давайте не будем забывать, что то, что делают по отношению к нам, делаем и мы сами). Часто одни вещи приводят к другим: реванш, мелкая месть в форме слов, намеков, упущений… Именно из этого скопления «обыденных грехов» впоследствии вырастают крупные конфликты, предательства, крупномасштабные разграбления, длительные разрывы, непримиримая ненависть, столкновения между группами, народами и нациями, войны… Динамика действия и противодействия обычно нарастает по спирали и в конечном итоге делает сосуществование невозможным и жизнь невыносимой. Нет необходимости приводить примеры малых и больших масштабов: жизнь – наша личная и жизнь нашего мира – слишком полна ими. Пусть каждый выбирает примеры по своему усмотрению.
Только прощение разрывает порочный круг этой дьявольской динамики. Прощение открывает новые неизведанные возможности и позволяет начинать с нуля. Иисус, Учитель милосердия и прощения, учит нас этому сегодня, отвечая на вопрос Петра. Это вопрос, который уже сам по себе вызывает необычайный интерес. Во-первых, это означает, что в группе учеников конфликты и обиды должны были быть частыми. Манера Петра спрашивать позволяет нам угадать определенное утомление: мы очень хорошо знаем это «сколько раз…»: «Сколько раз я должен тебе говорить…»; «Сколько раз еще мне придется это терпеть…»; «Сколько раз ты поступал со мной так…» и т.д. Кроме того, он говорит о прощении «моего брата», подтверждая, что речь идет о конфликтных отношениях с близкими. Но само по себе это уже означает, что Петр многое понял из послания Иисуса: соученик, несмотря ни на что, является братом, что говорит о семейных отношениях, установившихся в кругу учеников; и мера прощения, предложенная Петром, в высшей степени щедра: до семи раз – это немало. Мы уже знаем, что библейская «семерка» олицетворяет совершенство. Нам было бы достаточно проверить себя на предмет нашей способности прощать. Простить одного и того же брата семь раз, возможно, за одно и то же преступление, может быть, окажется очень далеко от нашей способности страдать (что означает терпение).
Но вот Петр, который, возможно, хвалился своей щедростью, встречает шокирующий ответ Иисуса: не до семи раз, а до седмижды семидесяти раз. Иисус называет ту страшную меру, которую назвал Ламех, говоря об отмщении за обиды: ровно семьдесят раз всемеро (ср. Быт 4, 23-24).
Нетрудно понять, что если «семерка» имеет символический смысл, то здесь Иисус говорит нам не о том, что прощать 490 раз, но что наша способность прощать не должна иметь границ, что мы должны быть готовы прощать всегда, каждый раз, когда наш брат просит у нас прощения (ср. Лк 17, 4). Теперь, опять столкнувшись с чрезмерными требованиями, которые предлагает нам Иисус, мы должны спросить себя, возможно ли это, доступно ли это нам, действительно ли от нас можно требовать так много, когда мы так ограничены во многих отношениях.
Притча, которую Иисус позже рассказывает своим ученикам, вероятно, была ответом на изумленное выражение их лиц, когда они услышали Его ответ. Это притча объясняет нам, насколько реалистична предлагаемая нам мера прощения, поскольку от нас не требуется ничего, чего мы не получили бы с избытком. Сумма долга слуги в 10.000 талантов – преднамеренное преувеличение. Это непомерная цифра, которая, несомненно, превышала состояние, которое кто-либо мог иметь в то время. И все же, несмотря на чрезвычайную сумму (которую слуга-неплательщик получил взаймы), царь уступает его мольбам и полностью прощает ему, не без ущерба для своих интересов. Однако слуга, только что избавившийся от невыносимого бремени, угрожавшего его жизни и жизни всей его семьи, не смог применить ту же меру к гораздо меньшему долгу. По сравнению с нереальными 10.000 талантов, 100 динариев – это очень реалистичная цифра, соизмеримая с человеческими потребностями: один динарий мог быть равен дневной заработной плате неквалифицированного рабочего (ср. Мф 20, 2); на двести динариев можно было купить хлеб для довольно большого количества людей (ср. Мк 6, 37), а на триста – аромат высшего качества (ср. Ин 12, 5).
Огромная диспропорция между 10.000 талантов и 100 динариями говорит нам о бесконечной диспропорции между тем, что мы получили от Бога, и той частью, которую мы должны отдать, в том числе и в отношении прощения. Наш долг перед Богом – это долг тех, кто получил от Него дары без меры, которые никак нельзя купить: саму жизнь, свободу, спасение в Иисусе Христе, все то, что связывает нас с Ним, Церковь, таинства, христианскую общину или семью, конечно, также прощение и вечную жизнь. Все это бесценно в буквальном смысле, и все это мы получаем даром, в качестве подарка. Можем ли мы сравнить эти дары, которые мы получаем от Бога из чистой любви к нам, с тем, что надлежит делать нам самим? Иногда мелкие неприятности, какая-то незначительная несправедливость, реальная или воображаемая, недостатки тех, с кем мы живем, вызывают у нас гневную и немилосердную реакцию, как у слуги, который схватил за горло своего товарища, мы забываем, насколько мы сами в долгу. Легкость, с которой этот человек получил прощение царя, не помогла ему тоже с милосердием и великодушием, соизмеримыми с его мерой, склониться к тому, кто его умолял. Это правда, что существуют очень серьезные и драматичные ситуации, в которых прощение оказывается особенно трудным. Но именно поэтому Иисус указывает на огромную диспропорцию между тем, что Бог дает нам, и тем, что Он у нас просит. Мы богаты милостью, потому что Бог излил ее на нас с избытком. Мы не можем быть жадными, отдавать ее другим, даже если иногда «расход» заметен.
Трудность прощения в самых тяжелых случаях должна заставить нас обратить внимание на две очень важные вещи: во-первых, что Богу наше прощение не было бесплатно: Бог заплатил за наше прощение; мы получаем прощение бесплатно, потому что Он заплатил за него очень высокую цену. 10.000 талантов – это не что иное, как Кровь Иисуса Христа, пролитая на кресте. Прощение является даром, это благодать, но мы не должны считать его «дешевой благодатью», которую мы можем получить как должное, без осознания и благодарности. Во-вторых, трудность прощения как раз и говорит о серьезности зла на всех его уровнях. Если нам нужно прощение, то это потому, что есть обиды, иногда очень серьезные. Настолько серьезные, что потребовали воплощения, смерти и воскресения Сына Божьего.
Следствием всего этого является то, что истинное прощение, вопреки тому, о чем обычно думают, – это дело не слабых, а, наоборот, сильных. На зло и полученное оскорбление легко спонтанно ответить равноценным или большим злом. Прощение, заключающееся в погашении долга, примирении и исцелении памяти (что иногда требует длительного процесса), требует огромной моральной силы, которую мы получаем именно тогда, когда открываем себя прощению, полученному от Бога. И поскольку уже перенесенное зло предстает перед нами с печатью непоправимого, истинное прощение как единственная позитивная и творческая альтернатива, по сути, состоит в участии в созидательной и воссоздающей силе Бога. Это объясняет, что первым получателем блага, помимо прощенного, является сам прощающий, примирившийся с самим собой и исцелившийся от ненависти и обиды, которые в противном случае могли бы в конечном итоге разрушить его. Вот почему Иисус говорит, что мы должны «прощать от сердца» брата своего: кто искренне принимает Божье прощение, у того новое сердце; в то время как тот, кто отказывается прощать, даже когда его умоляют, закрыт для принятия Божьих даров. И если, несмотря ни на что, иногда прощение становится для нас настолько трудным, что кажется психологически невозможным, мы должны помнить, что воля и желание прощать уже являются способом его осуществления (даже если затем нам придется пройти определенный путь), и что это трудное усилие для прощения, которое мы должны предпринять, как иногда нам кажется, требует от нас жизни, – это способ жить и умереть для Господа, Который умер и воскрес, чтобы и в жизни, и в смерти мы были Его.
