Четвертое воскресенье Пасхи – воскресенье Доброго Пастыря. Продолжая посещение мест встречи с Воскресшим Иисусом, мы теперь сталкиваемся с такой формой присутствия: Иисус – Добрый Пастырь, который продлевает свое пастырство через пастырей Церкви. Эта форма присутствия тесно связана с двумя другими: общиной верных и Евхаристией. Община верных учеников – это евхаристическая община и таинство Тела и Крови Христа, память о Его Страстях, которые празднует община, собираясь вокруг Него, делает ее чем-то большим, чем просто социальная группа религиозного типа: она сама становится телом Христа и храмом Его Духа. Евхаристия создает упорядоченное и внутренне структурированное сообщество. Вся община – это тело Христово, вся она составляет единого Христа, все верные причастны Ему. Но тело – это организм, единство которого является результатом разнообразия органов и функций. И Иисус возложил функцию учить, направлять и освящать пастырям, апостолам и их преемникам, которые своим служением представляют единственного Пастыря.
Поскольку эти пастыри такие же люди, как и все остальные, тот факт, что им доверено пастырское служение, говорит о доверии, которое Бог оказывает людям, несмотря на их слабости. Именно такая слабость заставила святого Августина воскликнуть в начале своей необычной проповеди о пастырях:
«Мы же, кого Господь, по благости Своей, а не по заслугам нашим, поставил на место, где надлежит давать нелёгкий отчёт, – должны совершенно уразуметь две вещи, из коих первая – то, что мы христиане, и вторая, – что мы пастыри. То, что мы христиане, нас самих и касается, но что пастыри – сим и вы затронуты. Будучи христианами, мы должны пещись о собственном своем спасении, будучи пастырями – лишь о вашем благе заботиться.
Много христиан, кои не пастыри. И они, как кажется, устремляются ко Богу по стезе более легкой, и тем скорее, чем меньше бремя их. Мы же, будучи христианами, должны давать Богу отчёт о собственной жизни нашей; но сверх сего – мы пастыри, и посему – вновь дадим отчёт о делах нашего служения»
Итак, если сам Бог так полагается на людей и на конкретных людей из плоти и крови, разве мы, верующие, не должны поступать так же? Зная, кроме того, что, полагаясь на тех, кого Бог поручил заботе о своей пастве, мы на самом деле полагаемся на единственного Пастыря и Хранителя нашей жизни, так что именно Его мы слушаем и именно Он ведет нас. Потому что, говоря о «доверии», мы говорим не о слепом доверии или доверии, основанном только на престиже тех, кто занимает пост, а о доверии, которое проистекает из веры и освещается ею: в этом доверии к людям мы видим верой присутствие Воскресшего Христа. Именно это Иисус Евангелии по возвращении учеников со своей первой миссии: «Кто слушает вас, тот слушает меня; кто отвергает вас, тот отвергает Меня» (Лк 10, 16). И если это верно в отношении всей Церкви и всех верующих, то так же верно и в отношении тех, кого Иисус поставил во главе своей общины (ср. Рим. Мф 16, 19; Ин 20, 23).
Однако это форма присутствия сегодня вызывает много недоверия и неприятия. На самом деле, уже для многих сама Церковь представляет собой проблему веры: «Я верю в Бога, даже во Христа, но не в Церковь», – можно часто услышать такое высказывание. Но мы уже говорили (во второе пасхальное воскресенье), что быть христианином без Церкви (без евхаристической общины) – все равно что быть христианином без Христа. Неприятие, на которое мы сейчас ссылаемся, мы иногда встречаем и в самой Церкви. Да, христианская община принимается, но считается, что евангельский идеал лучше всего воплотить в форме неструктурированной общины, без функций или разнообразия харизм, без какой-либо власти, без иерархии, одним словом, без пастырей. Иногда те же представители духовенства, осуществляя власть и учительство, полученные ими через возложение рук, говорят или пишут таким образом, что делегитимизируют и то, и другое.
Но если мы хотим принять Христа целиком, а не произвольно искалеченным, мы должны научиться видеть Воскресшего в свете Доброго Пастыря, продолжающегося в служении пастырей.
Ясно, что функции обучения, руководства и освящения должны быть верным отражением единственного Пастыря и должны совершаться, глядя на Него. Иисус – не лидер, который живет за счет своих последователей, эксплуатируя и унижая их. Слишком часто человеческие лидеры больше похожи на воров, который не входят в дверь, а перелезают через ограду, крадут, убивают и сеют хаос. Иисус, напротив, устанавливает личные отношения, зовет по имени, идет впереди и служит для того, чтобы вверенные Ему имели жизнь и имели с избытком. Пастыри должны во всем подражать этому стилю пастырства. Как сказал папа Франциск, «будьте пастырями, пахнущими своими овцами» (проповедь в Мессе Елеев 2013).
Теперь образ пастыря и паствы следует понимать в его истинных терминах: мы полностью зависим от Иисуса, чтобы иметь жизнь, доступную только благодаря Его воскресению; но Церковь – это не масса членов, лишенных идентичности и собственной воли, а сообщество людей с лицом и характером, которые слышат голос, обращенный к ним лично, и на который они реагируют сознательно и свободно. И хотя в общине существуют различные уровни зрелости в вере, будь то по возрасту или по другим причинам (например, из-за все еще короткого опыта христианской жизни), ясно, что все мы должны быть на пути к этой зрелости, которая проистекает из личного опыта Воскресшего Христа, так что «стадо» тем временем является и общиной взрослых.
Истинный пастырь, который, является представителем единственного Пастыря, осознающий свою собственную слабость, должен гнать все опасности, свойственные проявлениям власти, знать, что то, что дает ему право на служение, – это любовь ко Христу, и подчеркивать отношение служения, которое дает жизнь другим и приводит к тому, что он сам отдает свою жизнь за овец (ср. Ин 20, 15-18). И, что касается верных (а это все мы, как вспоминает Августин), надо полагаться на присутствие Христа в пастырях, потому что Он сам доверяет им и делает послушание, подобающее христианину, не рабским, а основанным на принципе свободы детей Божьих: подчиняясь пастырям, мы подчиняемся только Христу Иисусу. И это верно даже тогда, когда тот, кто осуществляет служение, лично не соответствует достоинству, полученному им в результате возложения рук, поскольку действенность таинств зависит не от святости того, кто их совершает, а от действия Святого Духа; хотя, с другой стороны, как напоминает Второй Ватиканский собор, «Бог предпочитает являть Свои дивные дела через тех, кто выказал особое послушание побуждениям и водительству Святого Духа благодаря своему тесному единению со Христом и святости жизни и кто может сказать с Апостолом: “уже не я живу, но живёт во мне Христос” (Гал. 2:20)» (PO 12).
Евангелие, которое мы читаем сегодня, является началом речи о Добром Пастыре, которую Иоанн излагает в главе 10. В этих первых стихах содержатся основные мотивы этого образа (ср. Мк, 6, 34; Мф 10, 6; 18,12-14; Лк 15, 1-10). Сегодня все внимание сосредоточено на Иисусе, но не как на пастыре стада, а как на двери в загон. На самом деле эти два образа сходятся. Когда вы посещаете пещеру пастухов недалеко от Вифлеема, вы видите, что в ней есть небольшая каменная стена половинной высоты, а дверь представляет собой простое углубление в середине нее. Главный пастух спал, свернувшись калачиком в этой нише, и таким образом был дверью загона, потому что овцы, знавшие пастуха, не выходили и не входили, пока он был там.
Чтобы войти в этот загон, в эту общину учеников, единственная дверь для входа – это сам Христос. Это дверь, открытая для всех, потому что всем есть место; как настойчиво подчеркивают слова Петра в первом чтении, все призваны: «Твёрдо знай, весь дом Израилев; Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовёт Господь Бог наш…». Но дверь есть, потому что не всему есть место в общине. Дверь, которая является самим Христом, указывает на то, что существуют критерии принадлежности, что существуют идеи, взгляды или поведение, несовместимые с Евангелием, и что вход в загон требует очищения в купели Крещения, то есть участия в смерти и воскресении Христа. Образ Иисуса, двери в загон, подчеркивает учительскую и руководящую роль пастырей, которые должны различать в соответствии с духом Евангелия, что ему соответствует, а что нет. И принадлежность к Церкви требует подчиниться этому суждению (критериям и различению), в котором, опять же, в болезненных порой превратностях истории, необходимо обнаружить верой провидческое руководство Духа Иисуса.
Таким образом, тот факт, что дверь открыта, говорит нам о том, что каждый призван «словами, пронизывающими сердце»: это не безличное или анонимное послание, но оно затрагивает самые сокровенные и чувствительные стороны человеческой реальности; и, с другой стороны, это необходимость пройти через эту Дверь, которая является Христом умершим и воскресшим, и очиститься («ранами Его вы исцелились»), и есть указание на то, что должно быть свободное принятие этого провозглашенного послания: «охотно принявшие слово его крестились», – говорится в тексте Деяний.
Входя в стадо Церкви, как говорится во втором чтении, мы возвращаемся к Пастырю и Хранителю нашей жизни. Иными словами, вне Христа мы блуждаем, изгнанные из самих себя. Во Христе мы находим себя, у нас есть возможность быть полностью такими, какие мы есть. Принятие Пастыря и пастырей, которые Его представляют, не является отчуждением от нашей собственной правды, но, напротив, все обретает смысл, даже возможные страдания, которые мы можем испытать в нашем стремлении творить добро: они являются не чем иным, как отражением Страстей Доброго Пастыря, Который отдал свою жизнь за своих овец, чтобы мы умерли для греха и жили для праведности.
