Если первым местом встречи с Воскресшим является община учеников, то она создается как таковая не по собственной инициативе, а по инициативе самого Воскресшего Господа через Его Слово и преломление хлеба. Евхаристия – это «источник и вершина» христианской жизни и общины. Переживания, которые составляли контекст встреч с пасхальным Христом, были, прежде всего, евхаристическими переживаниями. Именно в этом контексте ученики увидели Того, Кто умер на Кресте, но больше не лежал в гробу. Что здесь означает «увидеть»? Почему мы пишем этот глагол именно так, в кавычках?
Евангелие от учеников из Эммауса объясняет это особенно красноречиво. Там наиболее понятно, что именно они видели и что для нас сегодня значит видеть Воскресшего Христа.
Эти два ученика, возможно, состояли в браке; другие версии говорят, что, поскольку одного из них зовут Клеопа, другим мог быть евангелист Лука, однако, этот вопрос остался открытым. Это дает нам возможность поставить собственное имя рядом с именем Клеопы в этом образцовом для каждого христианина тексте. В этих двух учениках драматически отражается травма и разочарование, вызванные смертью Иисуса. Они возвращаются к обычной жизни после пробуждения ото сна: «мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля»; сон, который в конечном итоге превратился в кошмар: «предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его».
Путь, по которому они идут, показывает, что группа учеников находится в процессе рассеивания. Для иудея однозначно ясно: если Иисус закончил так, значит, Бог не был с Ним, и Он не был Мессией; мы ошибались, наши надежды были тщетными. Ужасный конец Иисуса означал конец общины, которая собралась вокруг Него. После Его смерти прошло много времени (три дня), а все остается по-прежнему. Ну, не совсем по-прежнему: это правда, что некоторые женщины были потрясены, потому что они не нашли тело, и они говорят о странных вещах, таких как явления ангелов, но апостолы пошли ко гробу и убедились, что тела нет, но и Его они не видели. Женщины здесь олицетворяют любовь, которая что-то ощущает, начиная с отрицательного знака простого отсутствия. Те, кто пошел проверять (авторитет и разум), не соглашаются с этим: это правда, что место смерти пусто, но этого недостаточно, чтобы поверить: «но Его не видели».
Этого «не видели» от ближайших учеников, похоже, было достаточно для тех двоих, что шли в Эммаус. И они подробно описали полную неудачу, которая заставляет их вернуться к прежнему, в Эммаус.
Пока они шли, о чем они говорили? О чем еще, кроме всего, что было в те дни? Они говорили с грустью, растерянные и сбитые с толку. Они вспомнят слова, полные власти и новизны, которые они слышали из уст Иисуса, и могущественные знамения, которые они видели, когда Он их совершал, свидетельствующие о том, что Он, вероятно, был Мессией. И, несомненно, эти благочестивые иудеи вспомнили бы все это в свете тех других слов, Закона и Пророков, которые они так часто слышали и обдумывали в синагоге. Комментируя все это, они заметили, что некоторые из вспоминаемых текстов начали светиться по-новому. Писание говорило им, что то, что случилось с Иисусом, на самом деле не было таким уж странным: об этом предсказывали многие пророческие тексты, такие как стихи пророка Исаии об отроке Яхве (ср. Ис 42,1-7; 49,1-9; 50, 4-9; 52, 13-53,12): страдающий и побежденный Мессия. Вспоминая эти тексты, они постепенно открывали свои умы, начали понимать, что «надлежало пострадать Христу», и они сказали себе, какими глупыми мы были, чтобы понять! и они почувствовали, что их сердца горят…
Дорога пролетела мимо них. По прибытии они не хотели терять это странное чувство, которое сопровождало их в пути, они хотели сохранить его. На самом деле, сам Господь, Тот самый, который исчез из гробницы, сопровождал их и объяснял им Священные Писания, но они, сбитые с толку, не смогли Его узнать. Но, охваченные этим странным чувством, этим таинственным присутствием, они решили повторить жест, который Иисус велел им сделать «в память о Нем», потому что на самом деле то, что они пережили в пути, было живой памятью, а не мертвой!, это не было беспомощным воспоминанием об умершем: они благословили хлеб и преломили его: «Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них».
Все ясно? Когда они увидели Его, они не узнали Его, когда они узнали Его, они перестали Его видеть. Речь идет не о том, чтобы видеть глазами тела (как если бы слепые не смогли бы встретить Воскресшего), а о том, чтобы «видеть» глазами веры, слушая и понимая Священные Писания, преломляя хлеб. Иногда мы воспринимаем определенные внешние признаки – звучат слова, совершаются определенные обряды, такие как благословение хлеба и вина, – но мы как бы слепы к реальному присутствию Учителя, Который говорит с нами и объясняет, Господь, Который раздает нам хлеб. С другой стороны, когда мы обнаруживаем во всем этом присутствие живого Христа (наши сердца горят, наши глаза открываются верой), то все, что мы видим физически, ничем не отличается от повседневной реальности, но, да, мы обнаружили в ней новое, высшее, истинно реальное измерение: верить, чтобы видеть.
И что потом? «И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим, и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними». Это необыкновенное переживание во время пути в Эммаус и после того, как они ели хлеб, заставило их немедленно отправиться в обратный путь. От рассеяния, вызванного провалом, до воссоединения, от отстранения до миссии. Миссия прежде всего имеет внутренний смысл. Опыт Воскресшего приводит к тому, что Он свидетельствует о собственном опыте в первую очередь другим ученикам. Так воссоединяется группа, формируется Церковь. Подобно тому, как присутствие неузнанного Иисуса объясняется Священными Писаниями и преломлением хлеба, так и Он сам созывает и собирает овец, которые рассеялись, когда пастырь был поражен (ср. Мк 14, 27).
Евхаристический опыт представлен здесь динамично, в пути, а также в ситуации кризиса, оставленности. Иисус выходит нам навстречу и, если мы беседуем с Ним, Он объясняет нам Священные Писания; если мы приглашаем Его, Он приглашает нас и преломляет для нас хлеб. После преломления хлеба «ite missa est» посылает нас, в первую очередь, к нашим братьям как строителей общины, как живые камни Церкви; а затем ко всему миру как свидетелей Воскресшего Господа. Иногда нас охватывает страх, но мы должны научиться доверять тому, что это свидетельство касается не только и не столько нас. На первый взгляд странные слова, завершающие первое чтение («что вы ныне видите и слышите»), указывают на то, что, когда мы свидетельствуем о вере, получатели свидетельства могут видеть и понимать, потому что, как и по дороге в Эммаус, сам Иисус действует и говорит.
Евхаристия – это огромный потенциал, который мы упускаем из виду из-за праздности, безразличия, поверхностности: мы слушаем невнимательно, глядя на часы, чтобы посмотреть, когда это закончится, а те, кто отвечает за комментирование Слова, часто делают это бездушно, рутинно и доктринерски, мы не поощряем «горение сердца», но буквально усыпляем овец; соответственно, и те, и другие принимают участие в преломлении хлеба без горения сердца, не воспринимая всерьез свой поступок, не понимая, что таким образом обновляется цена крови Христа, которой мы были спасены.
Ученики из Эммауса предлагают нам сегодня драгоценную катехизацию о том, что на самом деле означает Евхаристия, таинство на пути нашей жизни, который если иногда путь бегства и отделения, в свете Слова и преломления хлеба превращается в возвращение, обратный путь, воссоединение, свидетельство и миссию.
