Три дня назад мы начали Великий пост, совершив обряд покаяния и посыпания пеплом, и
поставили перед собой цели, связанные с постом, милостыней и молитвой; то есть цели,
которые – улучшение наших отношений с самими собой, с другими и с Богом. Но при этом
мы почти сразу обнаруживаем свою слабость, которая особенно проявляется в искушении.
Вот почему Слово Божье приглашает нас задуматься в это первое воскресенье Великого
поста об этой очень человеческой реальности и о том, что именно поэтому Христос также
переживает ее.
Повествование из Книги Бытия проливает свет на сущность искушения и греха. Рай – это
мир (мир без греха, безусловно, был бы раем), центром рая является человек, вершина
творения, которому Бог доверяет свою работу. В посреди рая находится «запретное
дерево». Что это за дерево, единственное, с которого человеку запрещено есть? Следует ли
это понимать как испытание, которому Бог подвергает верность человека? Но разве это не
было бы жестом недоверия? Или, что еще хуже, ловушкой. Потому что, если подумать
хорошенько, что плохого в том, чтобы есть с дерева, каким бы оно ни было, пусть и посреди
рая? Что, если бы вместо того, чтобы есть с дерева, Он запретил бы пересекать полосу? Но
мы не должны понимать Божьи заповеди как произвол. Давайте не будем забывать, что речь
идет о дереве познания добра и зла: живая, плодоносящая реальность, находящаяся в центре
сада, – это моральное сознание. У человека есть совесть, он спонтанно и более или менее
четко отличает добро от зла. То, что он не может есть плоды, означает, что он не может
распоряжаться моральным порядком по своему усмотрению и не может произвольно
изменять его значение. Он не может решить, например, что «лгать для него хорошо,
поэтому ложь становится хорошей». Человек может лгать по любым причинам, но он не
может сделать лживость добродетелью.
В этом повествовании также говорится об искусителе, коварном змее: искушение исходит
не от Бога, а от сотворенной реальности: от дьявола посредством бессознательного,
воображения или окружающей среды… Человек чувствует побуждение нарушить
моральный порядок, распоряжаться им по своему усмотрению, чтобы «быть как бог», делая
хорошим только то, что хорошо для него. В этом есть элемент слабости: мы не совершенны,
мы должны совершенствоваться, подчиняя свои склонности самым благородным
требованиям. Это было своего рода естественным искушением. Но, кроме этого, иногда
искушение порождает обман, который делает хорошим плохое и, что еще хуже, что мы
обладаем способностью по своему желанию менять обозначения добра и зла, превращаясь
в маленьких богов, наделенных способностью творить. Это более радикальное искушение,
связанное с высокомерием, принадлежит дьяволу, искусителю и отцу лжи (ср. Ин 8, 44).
На самом деле в этом обмане всегда чувствуется определенное благо. Искуситель не
говорит нам делать то, что неправильно, но хитро рисует нам это как нечто хорошее: дерево
было «хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание» (знание,
силу, удовольствие…). Мы можем задаться вопросом – что во всем этом плохого? В этих
вещах, как таковых, нет ничего плохого. Зло состоит в том, чтобы выбирать их за счет
других, более высоких благ. Иногда «то, что хорошо нам», может повлечь за собой
нарушение того, что хорошо само по себе. Мы согласимся с тем, что удовольствие не
следует получать ценой достоинства человека (например, унижая его). Неправомерно
получать относительные блага (сами по себе, возможно, законные: удовольствие, деньги,
престиж, власть…) за счет абсолютных ценностей, таких как правда, верность,
справедливость, права или заслуги других. Все моральные суждения, которые мы
ежедневно выносим, в каком-то смысле косвенно предполагают эту связь. Вот почему в
искушении всегда есть элемент лжи или обмана: «Подлинно ли сказал Бог: “не ешьте ни от
какого дерева в раю?”», что сегодня легко переводится, например, как высказывание, что
«Церковь единственное, что делает, это все запрещает» и тому подобное.
Искуситель не является причиной греха, поскольку искушение не является грехом. Это
зависит от нашей свободной воли. Мы грешим только тогда, когда даем свое свободное
согласие (если бы не было свободы, не было бы греха). Наша культура, следуя за Руссо,
стремится возложить вину за зло на других (цивилизацию, экономику, окружающую среду,
биологию и т.д., но никогда на себя: это они меня провоцируют). Несомненно, есть
факторы, которые ослабляют или усиливают ответственность. Но чего мы не можем
сделать, так это полностью опустошить человеческую свободу, когда речь идет о вине, в то
время как, когда речь идет о веселье и нашем «святом желании», мы возводим эту же
свободу в высшую инстанцию. Мы можем определить грех как выбор свободы, отвергая
при этом ответственность: я делаю, что хочу, но не несу ответственности, так что, если что-
то пойдет не так, виноваты всегда будут другие. Библейское откровение и христианство
утверждают человеческую свободу, но как ответственную свободу (что она и есть).
История, которую нам сегодня рассказывает книга Бытия, реальна как сама жизнь, она
является истинным архетипом человеческого существования всех времен.
Об ответственности говорит нам Павел. Мы подчеркиваем в его тексте только один аспект:
когда мы делаем добро или зло, это не остается исключительно сферой нашей личной
жизни, но влияет (к лучшему или к худшему) на всех остальных. В этом смысле каждый
грех является «первородным», потому что он становится отправной точкой цепи, которая
испускает вокруг себя свои вредные волны. Адам и Ева – это мужчина и женщина, человек,
каждый из нас. Но в равной степени и по большей причине то добро, которое мы делаем,
увеличивает поток добра всего человечества и истории. Как мы видим, ответственность
появляется снова. Делая добро, человек соответствует Христу, осознает он это или нет,
потому что он отвечает на вдохновение Духа Любви, который дышит, где хочет и где бы
Он ни был. Эта истина воплотилась в Иисусе Христе, так что мы можем присоединиться к
благотворной и искупительной силе Того, Кто подвергся искушению, чтобы победить грех
изнутри.
Иисус возведен был Духом в пустыню, так начинается Евангелие сегодня. Это происходит
после Крещения в Иордане. Там Иисус услышал голос, называющий Его «Сын Мой
возлюбленный, в Котором Моё благоволение». Почему именно после этого Иисус уходит в
пустыню, ведомый Духом? Неужели опыта Иордана было недостаточно? Эта
последовательность выражает закон жизни, особенно в религиозном опыте: Бог свободно
выбирает нас, но мы должны ответить, выбрав Его, и этот ответ должен преодолеть
огромные трудности и искушения, это настоящая борьба, путь через пустыню. В Иисусе,
Сыне Божьем, но человеке в полном смысле этого слова, это тоже так. Таким образом, эти
искушения – это не просто разовые переживания, которые Иисус однажды испытал и
навсегда преодолел, но они являются постоянными искушениями всего Его служения,
которые, кроме того, являются основными или осевыми искушениями, которым
подвержены все мы, люди.
Превращение камней в хлеб – это искушение, связанное с нашими потребностями и нашей
слабостью, желанием использовать имеющуюся в нашем распоряжении силу (а у всех нас
есть такая: ответственность, способность принимать решения, знания и т.д.) для
собственной выгоды, а не для того, для чего она нам была дана. Искуситель говорит: «Если
ты Сын Божий…». Искушение иногда пытается убедить нас, льстя нам: эй, ты же директор,
за что-то тебе поручили ответственность, к тому же у тебя тоже есть свои потребности, тот,
кто делит и распределяет, берет для себя лучшую часть… Но камни – это не хлеб, и я не
имею права что-то менять просто в своих интересах. Ярким примером является «взятка»,
полицейский, или чиновник, или кто бы то ни было, кто злоупотребляет своим положением
для получения дополнительной выгоды.
Во втором («бросься вниз») искушении мы не только подвергаемся ему, но и пытаемся
искушать Бога. Опять же «если ты Сын Божий»: если ты верующий, а Бог существует, делай
то или другое… какой смысл верить в Бога, если тогда у тебя дела идут не лучше, чем у
других. У Иисуса могло возникнуть искушение совершить чудеса, чтобы вызвать
признание людей. Иногда его явно искушали в этом отношении другие, например Ирод,
который просил Его сотворить чудо. Иисус всегда отказывался искушать Бога,
использовать Его силу как магию или зрелище, идти по пути легкого успеха. Он никогда не
творил чудес, чтобы пробудить веру, но требовал веры как условия исцеления,
освобождения, прощения. Вера, условие, а не следствие Божьих чудес, и не может быть
сделкой.
Третья ситуация – это заманчивое предложение: искуситель предлагает Иисусу то, чего тот
действительно хочет, – весь мир. Иисус хочет завоевать мир для Бога. Но искуситель
предлагает Ему достичь этой благой цели, поклонившись злу. Это частое искушение
(поистине дьявольское) пытаться достичь хороших целей плохими средствами. Это теория,
которую защищают или осуждают, но которую так часто практикуют, о том, что цель
оправдывает средства. Это означает преклоняться перед злом и поклоняться ему.
Иисус избрал другой путь: Он не пользуется преимуществами, не ищет легкого успеха и не
вступает в союз со злом. Он выбирает Бога, подчиняется Его воле, идет по узкому пути и
входит в тесные врата: это путь служения без компромиссов, в правде и самоотречении,
путь, который ведет Его в Иерусалим, где Он отдаст свою жизнь на Кресте.
Это путь подлинности и настоящих, долговечных и спасающих нас благ. В Иисусе мы
видим, что, хотя искушение неизбежно, поддаваться ему нельзя. И если иногда преодолеть
искушение очень трудно, то, соединившись со Христом, победившим искусителя, это
возможно. Если иногда мы чувствуем, что наша слабость превзошла нашу решимость и
волю к добру, мы всегда можем вернуться к доброму Учителю, который из любви к нам
подвергся искушению, и получить от Него прощение, «ибо мы имеем не такого
первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который,
подобно нам, искушен во всем, кроме греха» (Евр 4 15).
