Когда мы слышим или читаем выражение «Агнец Божий, берущий на себя грехи мира», наш взгляд невольно обращается к Иисусу, на которого указывает Иоанн Креститель. Но чтобы до конца осознать ценность того, что означает Его действие, взять грех, понести наши немощи и болезни, искупить нашу вину (ср. Ис 53, 4-5; Мф 8, 17), мы должны остановиться рассмотреть тот самый грех, который, кажется, царит в мире и который Иисус пришел взять. Речь, конечно, не идет о легком грузе, о малосущественном зле. Грех мира, зло, с которым мы сталкиваемся на каждом шагу, не является чем-то банальным. Попытка устранить его кажется нам утопией, чем-то почти невозможным. То, что Иисус взваливает на себя, чтобы избавить нас, – это боль всех жертв, разрушения эгоизма, бессилие перед лицом жестокой несправедливости и насилия, ненависть, эта болезнь, которая процветает по многим причинам, потому что ей легко найти оправдания: личные, семейные, национальные, расовые, религиозные… Это почти невыносимый груз, вернее, не «почти», а просто невыносимый.
Как можно «взять» это зло, это большое, сильное, стойкое, вездесущее зло? Возможно ли это на самом деле? Разве это не благочестивое, но наивное желание? Иногда у нас создается впечатление, что зло присуще нашему миру, нашей жизни. Поэтому удалить его было и в самом деле невозможно.
Однако мы самопроизвольно воспринимаем зло во всех его формах также и как то, чего не должно быть, как некое «небытие», разъедающее бытие, жизнь мира и людей изнутри. Поэтому, несмотря на постоянное искушение смириться со злом, человек всегда чувствовал желание и стремление искоренить зло, стереть его с лица земли. Многие философские, моральные, религиозные, социальные и политические утопии стремились выкорчевать зло оттуда, где, по их мнению, были его корни, и с этой целью предпринимали различные инициативы. Нет сомнений в том, что эти попытки, почти всегда из лучших побуждений, привели к некоторым положительным результатам: ведь человек, несмотря ни на что, создан для добра, направлен и склонен к нему естественным образом. Но поскольку зло представляется ему как сила, которая сокрушает, часто предпринимались попытки противопоставить ему равноценную или большую противодействующую сокрушающую силу. Если читалось, что корень зла кроется в плохой социальной организации и в образовании (как, например, думал Платон), решение состояло в том, чтобы навязать форму социальной организации, подходящей для того, что считается истинной человеческой природой, просто устраняя все, что для нее является неподходящим. Если корень зла усматривается в определенной форме экономических отношений (например, в частной собственности), то эффективным способом его устранения будет подавление этих отношений силой, как считал Маркс. Если корень зла обнаруживается в определенных ошибках религиозного характера (это называется ересью), искоренение зла будет означать уничтожение еретиков. Как это легко можно понять, слишком часто различные попытки покончить со злом в мире заканчивались тем, что вызывали столько же или еще больше зла и страданий, чем то, которое они намеревались устранить.
Исторический опыт подсказывает нам, что зло слишком сильно, чтобы мы могли победить его одними нашими усилиями, и что, в конечном счете, зло, о котором мы говорим, – это не космическая сила, которая нам совершенно чужда, а то, что мы сделали сами. Это похоже на то, как если бы человек свободно бросился в пустоту: хотя он и несет ответственность за прыжок, как только он начинает падает, он уже ничего не может сделать, чтобы изменить ситуацию. Реальность зла можно сравнить с вирусом в организме: это инородное тело, которое не является частью нашей сущности (как и сущности нашего мира), но которое заразило нас изнутри и проявляется во всем, что мы делаем.
Кажется, только высшая, сверхчеловеческая сила способна избавить нас от этого зла (остановить падение или очистить нас от вируса, который нас уничтожает). Поэтому частое обращение к Богу в борьбе со злом и грехом. Наши образы Бога обычно сопровождаются идеей могущества и силы: Бог всемогущ, Он Бог воинств, в Его руках власть и сила, он отмстит грехи и накажет нечестивых… Проблема в том, что эти образы Бога, не отрицая того, что в них есть праведного (ибо Бог, по сути, есть полнота бытия и, следовательно, тот, кто все может), также заражены тем вирусом, о котором мы только что говорили, и по этой причине нередко было (и остается), что во имя Бога и его справедливости, во имя религии, совершаются преступления, которые не только не убирают грех из мира, а еще и увеличивают его количество. Этим объясняется тот факт, что есть те, кто считает религию не только не решением, но даже частью проблемы.
Но Бог не позволяет заключить себя в те представления, которые мы создаем о Нем. Бог, который «берет на себя грех мира», удивляет нас, превосходит, даже противоречит нашим ожиданиям. Сюрприз уже предсказан в Ветхом Завете. Несмотря на то, что в нем много образов Бога-воина, Пророк Исаия передает нам также совершенно новый и неожиданный образ: образ Отрока Яхве (ср. четыре песни Отрока: Ис 42, 1-9; 49, 1-6, сегодня строки первого чтения соответствуют второй песни; 50, 4-11; 52, 13-15. 53, 1-12), Отрока, призванного убрать грех совершенно иным путем, не силой, властью или принуждением.
Образ, который Иоанн Креститель использует, указывая на Христа, – это образ агнца. Агнец – это мирное, безобидное, невинное животное, предназначенное для принесения в жертву во искупление грехов в Древнем Израиле. Если Иисус – Агнец, способный взять на себя грехи мира, то это потому, что он несет (берет на себя) зло, с которым нужно бороться; тот, Кто, отказавшись от роли палача (утверждающего, что восстанавливает справедливость, вызывая смерть и боль), берет на себя роль жертвы, Он из тех, кто страдает от последствий зла и греха.
Итак, Иисус – это Агнец по своей воле, тот, Кто свободно становится агнцем. Исповедуя в Иисусе Агнца Божьего, который берет на себя грех мира, мы не восхваляем слабость и бессилие, «болезненные ценности», которые так раздражали Ницше. Напротив, свидетельство Иоанна Крестителя говорит о реальной силе: о той, которая больше него (величайшего из рожденных женщиной), о той, которая существует от века, то есть которая в полном смысле слова обладает Духом Божьим, силой от Всемогущего, которая Сын Божий.
Иисус, Слово Божье, ставшее плотью, Всемогущество, принявшее на себя уязвимую слабость человеческого состояния, свободно отрекается от власти принуждения, от власти уничтожать зло и злодеев, чтобы отдать себя, взять на себя бремя, проявить солидарность со страждущими ближними. Это сила любви, сила такой мощности, что ее не нужно навязывать, сила, способная удалить грех из мира путем прощения и примирения, исцелить нас изнутри от вируса эгоизма и ненависти, открыв нам, что этот вирус чужд нам, что он мешает нам быть самими собой и открывать для себя других в их истинной сути.
Грех, который необходимо устранить, несмотря на его многочисленные структурные проявления, коренится в сердце человека. Чтобы удалить его, нужно исцелить это сердце, потому что без этого любое действие, направленное на устранение последствий греха, будет бессильно предотвратить его повторное воспроизведение, возможно, тем же образом.
Иисус снимает грех с мира, становясь за нас Агнцем, то есть жертвой, а не палачом (ибо все мы являемся палачами, когда грешим, но все мы также являемся жертвами своего и чужого греха), и тем самым Он дает нам возможность быть, как и Он, детьми Божьими, сынами в Сыне. Таким образом, Иисус исцеляет нас изнутри, освобождает нас от ига рабства греха, дает нам возможность полностью быть самими собой.
Иоанн Креститель сегодня не ограничивается тем, что сообщает нам определенную религиозную истину (о личности Иисуса), но приглашает нас открыться для Его действия: позволить Богу через Иисуса избавить нас от греха. Это не лишает нас при этом чего-то нашего, поскольку грех – это не «наше», а «чужое» в нас, то, что мешает нам быть полноценными, проявлять свое достоинство детей и образов Бога. Речь идет о том, чтобы позволить Богу исцелить нас изнутри своей любовью. И в этом истинное и экзистенциальное значение крещения: это не просто символический ритуал, а реальное действие по открытию себя воздействию Бога, для постоянства открытости Ему, для жизни, открытой навстречу любви, которая является Духом Божьим.
Крещение Духом, в Котором мы были крещены, соединяет нас со Христом, Агнцем и Сыном Божьим, слабым из-за слабости нашей плоти, которую Он принял при рождении как человек, и сильным потому, что Он Сын Божий, воплощение Его любви; таким образом, мы соединяемся в крещении с этой борьбой Иисуса со злом и грехом мира, являющимися нашим злом и нашим грехом.
Методы Иисуса (личная самоотдача, взятие на себя, прощение и примирение, отказ от мести и ненависти) иногда могут показаться нам неэффективными. Иисус также испытал это искушение (об этом говорят искушения Иисуса в пустыне, о которых повествуют синоптические Евангелия) и которое выражено в словах пророка Исаии (пропущенных в тексте первого чтения: «Напрасно я трудился, ни на что и вотще истощал силу свою» – Ис 49, 4). Но вера призывает нас доверять «методам» Иисуса, побеждать зло только добром, полагаясь на то, что добро обладает силой, бесконечно превосходящей все силы зла, как это было явлено в Воскресении Иисуса из мертвых.
Павел также служит нам примером. Это особенно актуальный пример перед лицом соблазна применения насилия во имя Бога и истинной религии. Савл, жестокий гонитель во имя Бога, отказался от насилия, встретившись со Христом, и именно так он обрел себя, свою истинную личность, свое подлинное я и свое призвание: Павел, волею Божией призванный апостол Иисуса Христа.
