«Во что-то же нужно верить» – это выражение, которое часто повторяется и которое несмотря на то, что оно такое неточное и размытое, содержит в себе великую истину. Фактически, каждый человек верит во что-то в том смысле, что он доверяет этому чему-то, дающему ему ориентиры и смысл. Даже те, кто неверующие, то есть те, у кого нет религиозной веры, по-своему верующие, верят во «что-то», верят (и это фразы, которые, возможно, все мы когда-либо слышали) в свободу, в справедливость, в прогресс или в науку. Потому что, на самом деле, в человеческой жизни невозможно свести все к непосредственным доказательствам, и всегда нужно оставлять место для доверия в этом «чему-то», доверию, которое является следствием не текущей уверенности или прямого опыта, а желания и надежды. Даже самые стойкие позитивисты, утверждающие, что они полагаются только на позитивную науку, все равно исповедуют определенную веру, поскольку они уверены (без каких-либо доказательств), что наука в будущем раскроет все тайны природы.
Эта вера как доверие играет решающую роль в человеческой жизни, потому что именно она направляет наш практический выбор, выбор наших ценностей и, следовательно, наши действия. Когда я жил в Красноярске, я посещал занятия по философии у старого советского профессора, который говорил о диалектике материи (с помощью этой диалектики он решал всевозможные философские проблемы) с упованием истинно верующего (само собой разумеется, что он никогда не применял ни одного научного доказательства по отношению к объекту своей веры, которым была наука). И несколько лет назад мы увидели, как один из самых активных представителей современного атеизма, Ричард Докинз, отрицатель всякого смысла и всякой ценности, выходящей за пределы биологии, начал настоящий крестовый поход против религии и против всех ее проявлений, но, хотя он и отрицает существование добра и зла, он все же считает очень плохим то обстоятельство, что есть те, кто защищает обратное, и, видимо, считает, что очень хорошо посвятить себя борьбе с ними. То есть, и эти самонадеянные борцы в конечном итоге верят «во что-то». Без этой минимальной веры они не могли бы действовать каким-либо образом, не могли бы мобилизоваться ни на что-то, ни против чего-то.
Дело в том, что вера неизбежно имеет человеческое измерение. Вера – это прежде всего, как мы уже говорили, доверие. Доверие – это основа человеческих отношений, дружбы, даже экономики, не говоря уже о любви. Тот, кто живет в систематическом недоверии, неспособен открыться чему-либо или кому-либо и закрыт для подлинных личных отношений, что, как учит опыт, является источником невыразимых страданий.
С другой стороны, вера как доверие не является, что часто утверждается, слепой. Это правда, что вера подразумевает принятие того, что не видно непосредственно, и поэтому неизбежно сопряжена с риском, но это не означает, что не существует абсолютно никакого способа поручиться за объект веры. В человеческих отношениях существует целая система признаков (поведения, отношения, выражений), которые говорят нам, что такой-то человек, группа или учреждение являются или не являются «заслуживающими доверия», и поэтому разумно или неразумно доверять им. Тот, кто доверяет слепо абсолютно, тот легковерно доверчив и сами эти слова указывает нам на то, что доверчивость – это не то же самое, что вера.
Так и в религиозной сфере не любая вера, а именно – не любой объект веры и любой способ верить, одинаково приемлемы. Чтобы религиозная вера была богословской добродетелью, она должна быть направлена на действительно существующий объект; кроме того, она должна быть направлена на объект, достойный сам по себе (и, следовательно, достойный веры); наконец, необходимо достойно относиться к этому, достойному веры, объекту. Таким образом, направлять свою веру на объекты суеверий, такие как «счастливые» числа или «философский камень», превращающий что-либо в золото, – значит впадать в иллюзорную доверчивость к несуществующим объектам. Можно верить реальным объектам, но они недостойны отношения веры: например, тем, кто доверяет дьяволу или, то же более упрощенно – какому-нибудь религиозному или политическому обманщику. Наконец, можно верить во что-то существующее и достойное веры, но делать это недостойно, как в случае, цитируемым апостолом Иаковом (2, 19), который говорит, что «и бесы веруют, и трепещут», потому что верят недостойно (не с радостью и уверенностью, а с ужасом и отвращение). Таким образом, говоря о религиозной вере, «добродетелью может почитаться только та вера в высшее существо, которая относится к нему достойным образом, именно – со свободным сыновним благочестием» (В. Соловьев).
Отношения, которые связывали учеников Иисуса с Ним, были отношениями веры. Они были не просто учениками какой-то доктрины или определенного образа жизни, но и были связаны с Учителем отношениями глубокого жизненного общения, предполагающими признание и исповедание в Нем Мессии Божьего. Помимо доказательств Его человеческой реальности, Его слова и дела призывали к добросовестному отношению: к вере в то, что в Нем действительно исполнялись древние обетования, содержащиеся в Законе и Пророках. Ученики неоднократно были свидетелями того, как Иисус восхвалял веру тех, кто просил у Него исцеления, освобождения или прощения. Возможно, они чувствовали, что вера в Учителя, которую они исповедовали, иногда колебалась, особенно когда они сталкивались с враждебностью и угрозами, исходящими от людей, наделенных властью и авторитетом. И действительно, вера подвергается испытанию перед лицом всевозможных трудностей, которые нас окружают. Первое прочтение иллюстрирует это с выразительной силой. Это может быть очевидность зла в мире, которое, как кажется, доминирует и нагло отстаивает уважение к себе; это могут быть личные трудности и впечатление, что Бог не отвечает на наши мольбы; это могут быть внутренние сомнения, которые время от времени нас одолевают, потому что, как мы уже говорили, вера, безусловно, имеет неотъемлемой составляющей риск, а основания, на которые она опирается, не являются аксиоматическими доказательствами или лабораторными данными. С одной стороны, ученики чувствовали, что Иисус требует от них прежде всего ответа веры; с другой стороны, они понимали слабость, присутствующую в доверительных отношениях. Поэтому они разумно просят Иисуса укрепить их веру. Просьба, которую мы тоже можем обратиться сегодня. Потому что, хотя мы часто говорим о наличии или отсутствии веры, вера – это не просто объект обладания, а живое отношение, которое может страдать анемией или рахитом, если его не кормить должным образом, или же расти и крепнуть, пока не принесет плоды.
Ответ Иисуса, на первый взгляд, может удивить. Он скорее бросает им вызов, чем отвечает на мольбу запрошенным даром веры: «Если бы вы имели веру с зерно горчичное…», похоже, подразумевает, что вера – это вопрос не количества, а качества. Важно то, что она жива, как семя, и поэтому, какой бы маленькой и слабой она ни казалась, она способна творить чудеса и совершать невозможные вещи. Упоминание смоковницы (растение с глубокими и разветвленными корнями, которое трудно вырвать из земли) следует понимать в метафорическом смысле, в котором мы говорим, «вера двигает горы». По сути, живая вера приводит нас в движение и позволяет нам совершать то, что в противном случае казалось бы невозможным.
Итак, что же на самом деле означает «живая вера»? Речь идет не о нашей способности творить необычные вещи, как если бы благодаря вере стали своего рода чудотворцами, способными удивить любого, кто окажется перед нами. Вера, о которой мы здесь говорим, вера в Иисуса, – это доверие к Его слову, принятие Его и готовность претворять Его в жизнь. Как живая реальность, которой она является, по образу и подобию семени, она требует культивирования и, как говорит Павел во втором чтении, «возгревания». Перед лицом внутренних и внешних трудностей испытанная вера превращается в верность: последние слова пророчества Аввакума иногда переводятся так: «Праведник верностью жив будет». А вера, которая доверяет и верна, – это вера, которая смело противостоит трудностям, которая не прячется, которая свидетельствует. Высшим примером является сам Иисус, который живет в полном доверии к своему Отцу и, верный своей миссии, доходит до того, что отдает свою собственную жизнь.
Жизнь в духе самоотверженности и служения – не дополнительное измерение веры, дающее повод возгордиться или ожидать доплаты, а естественное следствие «жизни верой», этого духа энергии, любви и доброго суждения; это плод семени веры, посаженного словом Иисуса у нас внутри.
Евангельский текст может создать впечатление, что после краткой катехизации о вере Иисус меняет тему и начинает говорить о чем-то совершенно ином. Но на самом деле между этими двумя темами существует глубокая связь. Если, как мы уже говорили, вера питается услышанным, принятым и претворенным в жизнь словом Иисуса, то упоминание служения не случайно. Вера – это не пассивное доверие, а то, что ставит нас на ноги и заставляет активно жить, действовать. И что это за действие, которое, как плод семени, проистекает из веры в Иисуса Христа? Верующий в Него должен жить так, как жил Он (ср. 1 Ин 2, 6). Если Он пришел служить и отдать свою жизнь для искупления многих (ср. Мф 20, 28), то и Его ученик должен быть слугой Бога и братьев. Если он истинно верующий, то вот то чудо, которое творит с ним вера: вырывает его с корнем из эгоизма и неуверенности и бросает в полное риска море служения другим. Жизнь в духе самоотдачи и служения – это не измерение, добавленное к вере, не то, чем мы можем гордиться или за что мы должны требовать плату, а естественное следствие этой «жизни верой», этого духа решимости, любви и здравого смысла; это плод того семени веры, которое слово Иисуса посеяло в нас.
После Второго Ватиканского собора в разгар процесса церковного обновления существовало очень знаменательное высказывание о роли и значении Церкви в мире: «Церковь, которая не служит, бесполезна». То же самое мы можем сказать и о нашей вере: вера, которая не настраивает нас на служение, – это слабая и умирающая вера, если не уже совсем мертвая. Но верно и обратное: чтобы укрепить, возродить и приумножить нашу веру, помимо того, что мы просим Господа о вере, слушая Его слово, мы должны немедленно поставить себя на служение братьям.
