Новый Иерусалим и его закон. Проповедь отца Хосе Марии Вегаса, C.M.F., на 5 воскресенье Пасхи

С незапамятных времен люди придумывали утопии, то есть идеальные формы существования общества и культуры, в которых зло, от которого страдает человек, было если не изгнано навсегда, то, по крайней мере, ограничено до приемлемых уровней. Места и виды социальной организации, в которых плач и боль, зло и несправедливость были бы сведены к минимуму и в которых можно было бы положить конец смерти. Эти утопии часто не шли дальше письменных проектов («Утопия» Томаса Мора – самая знаменитая, но есть много других: «Республика» Платона, «Город Солнца» Кампанеллы и другие); в некоторых случаях они были опробованы на практике на различных основаниях: религиозных (Флоренция при Савонароле или Женева при Кальвине) или претендующих на научность (марксистская утопия).

Трудно оценить воображаемые вещи, но, похоже, существует консенсус в отношении того, что попытки реализовать эти идеальные государства порождали практически всегда большее зло, чем те, которые они намеревались собой исправить. Страсти, желания, непредсказуемая свобода человека в конечном итоге заставили утопистов пренебречь какой-то частью человечества, которому они намеревались служить, посягнуть на человеческую природу в прокрустовом ложе своих утопических стремлений. Короче говоря, чтобы исправить зло, вы должны производить так много зла, что, в конце концов, лекарство оказывается хуже болезни.

Не является ли видение «Нового Иерусалима» еще одной версией тех кровавых утопий? В тексте Откровения присутствует неутолимая тоска человека по миру без зла, без боли, без смерти. Но здесь речь идет не о мечте, которая стоит спиной к реальности конкретного человека и поэтому отказывается смотреть лицом к лицу на реальное зло нашего мира. И в том, что уже в тексте Откровения бросается в глаза большое отличие от утопий: речь здесь не идет о строительстве Вавилонской башни, с помощью которой человек поднимается к небу своими силами и результатом чего всегда является «смешение языков», невозможность найти общий язык, и, в итоге, столкновения и рассеяния; здесь речь о том, что новый Иерусалим «спускается с небес». Это не человек, который становится Богом, но Бог, который становится человеком и приходит к нам в гости. Вот почему ключ к чтению видения нового Иерусалима находится в Евангелии, которое мы прочитали в это пятое пасхальное воскресенье.

Чтение этого Евангелия кажется немного странным на фоне того пасхального пути, по которому мы идем. Напомним, что ранее речь шла об открытии тех мест, где можно было «видеть» Господа глазами веры: общины учеников, Евхаристии, Пастырей. На этой неделе мы говорим об одном из фундаментальных центров (если не самом фундаментальном) христианской веры: заповеди любви. Это происходит так: те места присутствия Воскресшего освещают тайну любви, которую Бог имеет к нам, и их смысл в том, чтобы мы, люди, могли жить этой любовью. Но «любовь», о которой здесь говорится, не имеет ничего романтического, это не чувство всеобщей симпатии, и она не направлена только на тех, кто нам «нравится», борется на нашей стороне или думает так же, как мы… На самом деле Евангелие своими первыми словами возвращает нас к моментам, предшествовавшим Страстям Христовым: «Когда Иуда вышел из горницы». Хотя здесь это не цитируется, в том отрывке также говорится, что «была ночь». То есть мы возвращаемся из света во тьму. И это делается, я думаю, именно для того, чтобы напомнить нам, что здесь мы говорим не о красивой, но нереальной утопии, к тому же еще и опасной.

Любовь, о которой здесь говорится, смотрит в лицо злу, не уклоняется от встречи с ним, не создает «санитарных кордонов» против его потенциальных носителей (кто не носитель?!). Бог смотрит на реального человека со всеми его страданиями и принимает их на себя, делает их своими, проходит через них. Любовь, о которой здесь говорится, не романтична, не утопична, не замкнута в небольшой сектантской группе, которая формируется на основе исключения «нечистых»; напротив, она тверда, реалистична, трудна: это отношение того, кто готов отдать свою жизнь во благо остальных, в которых он видит своих братьев. Кто способен на такую любовь? Есть только один ответ: Иисус. Любовь, которую Он повелевает нам иметь между собой, – это любовь, которую Он дарит нам: «да любите друг друга, как я возлюбил вас». Любовь, которая видит и принимает ограничения и поэтому воплощается в конкретном: любовь, которая все переносит, терпит, прощает, принимает, слушает, говорит правду, но без жесткости, которая всегда дает новый шанс. Это любовь изо дня в день, единственное, что поддерживает нас в повседневной жизни, и поэтому она тоже имеет моменты усталости, слабости, рутины, кризиса.

Свет Воскресшего дает нам силу любить и тогда, когда «ночь», то есть в момент креста, без утопий, но с надеждой. Новый Иерусалим начался, но он еще в пути. Мы должны посеять его с той реалистичной, воплощенной любовью, которая не романтична и потому не отвергает никого (даже враг является ее объектом), открыта для всех: это всеобъемлющая любовь есть цель миссии Церкви, о которой говорит нам первое чтение.

На этой пятой неделе Пасхи Слово Божье, сосредоточившись на заповеди любви (субстанции присутствий Воскресшего и двигателе миссии), вводит два тесно связанных мотива: Святой Дух и предстоящее Вознесение Христа, которое знаменует конец интенсивного период явлений Воскресшего. Его прохождение сопровождается некоторым ощущением ночи, но это не отказ (конец утопии), а новая форма присутствия: любовь – это прежде всего не нравственное усилие, а присутствие Святого Духа, Духа Иисуса в Церкви и в верующих. Это присутствие питает нашу христианскую жизнь и освещает те формы присутствия Воскресшего, которые мы видели в первые пасхальные недели.

Если в нашей жизни ночь, мы должны знать, что свет Воскресшего уже действует в нас благодаря Святому Духу, который обещает нам Иисус. Даже ночью можно делать добро и реализовать эту конкретную, реалистичную и воплощенную любовь, чтобы быть верными моментам света. Если, несмотря на наши слабости и недостатки, мы попытаемся жить этой ранее подаренной любовью, тогда мы будем выполнять миссию Церкви, потому что через нее «узнают, что мы Его ученики». И если мы поступаем так несмотря на то, что наши свидетельства кажутся слабыми, мы приближаем эту «реалистическую утопию», уже действующую в истории человечества: новый Иерусалим, в котором Бог утрет слезы с наших глаз, и больше не будет ни смерти, ни плача, ни горя, ни боли.