Смерть и новая жизнь. Проповедь отца Хосе Марии Вегаса, C.M.F., на 5 воскресенье Великого Поста
«Вот, стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим». Пс 121
В 5-е воскресенье Великого Поста мы находимся в Иерусалиме, то есть непосредственно в обстановке Пасхи Иисуса. Поэтому все говорит нам о тайне смерти и жизни, которую мы собираемся созерцать. Нам предлагается встретиться лицом к лицу со смертью, но в перспективе новой жизни воскресшего. Смерть – неизбежная судьба для каждого человека. Невозможно убежать от ее власти. В смерти мы испытываем отдаление от Бога (Иисус, находясь в отдалении от своего тяжело больного друга Лазаря, не торопится, и когда Он приходит, кажется, что у Него больше нет возможности исцелить – Цикл А). И это может быть понято также как следствие зла и греха (как в случае с согрешившей прелюбодеянием женщины). Но Иисус говорит нам, что это может быть и что-то плодотворное, как зерно пшеницы (цикл B), если смерть является следствием добровольной самоотдачи, если мы способны отдать жизнь.
Взгляд, лишенный веры, может увидеть в смерти только ее биологический аспект, но все же невозможно не обнаружить ее моральный абсурд, особенно человеку, который, возможно, из-за суровой шутки судьбы, или эволюции, или из-за отказа генетических механизмов, поднял взгляд вверх, посмотрел сверху на свое временное ограничение и в нем поселилось желание бессмертия… Из этого следует, что есть немало тех, кто с исключительной ясностью пришел к выводу, что если после смерти ждать нечего, то мир безнадежно плох или, по крайней мере, абсурден, бессмысленное страдание.
Даже если мы смотрим на смерть взглядом религиозной веры, то не находим простой и однозначный ответ. На самом деле, мы сталкиваемся с двумя совершенно разными религиозными взглядами по отношению к женщине прелюбодейке. Иисус находится в Иерусалиме, днем в храме, а ночью – в Масличном саду. Атмосфера вокруг Него очень тревожная. Это чувствуется в огромной напряженности его бесед с иудеями. Тени смерти нависают над Ним. Это не мешает ему продолжать учить народ и молиться по вечерам. Так Иисус показывает свою царственность и свою свободу. Но Его враги преследуют Его и пытаются уловить, чтобы обвинить.
Так обстоит дело с сегодняшним Евангелием. Потому что на самом деле вопрос о согрешившей прелюбодеянием женщине не является моральным вопросом о законности или неправомерности прелюбодеяния. Ясно, что Иисус тоже считает прелюбодеяние незаконным (отсюда и заключительное увещевание: «впредь не греши!»). Речь также не идет о возможности предписанного законом наказания. Дилемма возникает в чисто правовых терминах (ст. 6): закон Моисея велит побить ее камнями; римский закон запрещает всем, кроме представителей императорской власти, казнить кого-либо. Фарисеи мало заботятся о жизни этой бедной женщины, которая становится орудием, чтобы уличить Иисуса. Если Он выступает против казни, то Он выступает против закона Моисея и обвиняется в нечестии; если Он одобряет казнь, Он делает себя виновным перед римскими властями. Здесь закон, гражданский и религиозный, на службе смерти. Эти религиозные люди видят в смерти справедливое наказание за грех и безжалостно применяют закон.
Но Иисус свободен и смотрит не на букву закона, а на того, кому закон должен служить. В данном случае он отвлекает внимание от юридической дилеммы и обращает его на женщину, которую вот-вот казнят. Он заботится о человеке, его благе, его спасении. Иисус смотрит на сердце этой женщины, возможно, слабое, но не окончательно потерянное. Это правда, что она согрешила. Но грех прелюбодеяния подразумевает и «другую сторону». В древнем обществе, как и во многих современных обществах, женщины находятся в положении вопиющей маргинализации. За грех двоих платить должна только она одна. И, кроме того, в данном конкретном случае, эта бедная женщина является лишь орудием уловления Иисуса. Он также смотрит на твердые, как камень сердца религиозных людей. Иисус «писал перстом на земле» (ст. 6). Затем дал неожиданный и гениальный ответ: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле». (стт 7-8).
Возможно, иудеи хорошо поняли загадочный жест Иисуса, который мог быть цитатой, известной учителям закона: «Отступающие от меня будут написаны на прахе» (Иер. 17,13), то есть они обрекают себя на исчезновение, как имена, написанные на песке. Но это можно понимать и как ссылку на каменные скрижали, которые Бог дал Моисею и на которых перстом Его был написан закон (Исх 31,18). Иисус представляет Себя как истинного законодателя, который доводит Закон Божий до его совершенства, именно в прощении и милосердии (ср. Мф 5, 17).
Осуждение, которое искали иудеи, было обращено против них. Они отступают от Иисуса (один за другим, начиная со старших, более опытных, тех, кто лучше знал закон, поэтому более четко понимали послание Иисуса), потому что они отвернулись от Бога. Перед Иисусом осталась только женщина. Он единственный, Кто не имеет греха, единственный, Кто имеет право осуждать, первым бросать камень. Но Он пришел не судить и осуждать, а спасать (ср. Ин 3,17; 12,47) от смерти («и Я не осуждаю тебя») и от греха («иди и впредь не греши»). Примечательно то, что Иисус не только спас женщину прелюбодейку от смерти и Себя самого от той ловушки, которую устроили иудеи, но и открыл возможность спасения тем ушедшим мужчинам, которые ревновали о законе и были готовы убить, потому что они сами по закону избегали в своем позоре побивания камнями, и, возможно, они начали понимать истинный смысл закона, написанного перстом Божьим, воплощенным в персте Иисуса.
Иисус – Тот, у Которого закон написан в сердце, Который, глядя на сердце, радикально исцеляет изнутри и дает возможность начать все заново; в Нем сбывается прекрасное пророчество Исаии: «Господь, открывший в море дорогу, в сильных водах стезю… Но вы не вспоминайте прежнего и о древнем не помышляйте. Вот, Я делаю новое. Ныне же оно явится. Неужели вы и этого не хотите знать?» (Ис 43, 19). Это новая перспектива, которую Иисус открывает для нас благодаря своей смерти и своему воскресению: вера, познание Христа позволяют нам испытать силу Воскресения, разделяя Его страдания и «сообразуясь смерти Его» (ср. Флп 3,10).
Педагогика Бога, педагогика Великого Поста не может по-настоящему и до конца подготовить нас к пасхальной радости, не обратив наши глаза к этому измерению, к великой антиутопии, которая ставит под сомнение смысл жизни и любые проекты спасения и освобождения, которые может придумать человек. В этот решающий момент великого пути (в котором мы испытываем соблазн убежать, вернуться назад, чтобы избежать горького транса смерти), услышав Слово, озаренное Им, мы можем понять сообщение, которое это слово несет нам «во вратах Иерусалима»: смерть неизбежна, но она – это не все, не конец. Главное – любовь. И, чтобы показать нам это, сам Бог через Христа захотел присутствовать в ней. Таким образом, смерть становится плодотворной (как зерно пшеницы), человек спасается от ее власти (как Лазарь), а грех, осуждающий его, прощается (как в случае с женщиной, взятой в прелюбодеянии).
Крест Христов говорит нам, что в этом мире действительно есть неотъемлемая и непреодолимая и граница, метафизическая и нравственная, которую можно преодолеть, только преодолев и превзойдя саму жизнь: победить зло и смерть можно только любя (делая добро), отдавая жизнь, отказываясь от нее.
Таким образом, Христос становится источником надежды на спасение от сил зла и смерти для всех. Только из тайны креста можно понять спасительную универсальность Христа для всех – христиан, верующих других религий и неверующих. Действительно, если подумать, то, что связывает нас всех без каких-либо различий, единственное, в чем мы все по-настоящему равны, – это наше смертное состояние: благородный и простолюдин, бедный и богатый, мудрый и глупый, хороший и плохой, мы все должны умереть. Без учета этого всякое притязание (религиозное, нравственное, революционное или научное) на спасение внутри или вне мира иллюзорно. Перед смертью мы абсолютно бессильны, сколько бы стратегий отсрочки кончины или отвлечения от мыслей от смерти мы не придумывали.
Итак, во Христе Бог явился даже в смерти и разорвал ее изнутри. Во Христе смерть тоже стала местом встречи с Богом. Таким образом, христианство не уклоняется от суровости радикального зла, смотрит ему в лицо, но дает из места смерти ответ: любовь до смерти сильнее смерти, и если Бог – Источник жизни и Жизнелюбец (ср. Прем 1,13-15) отведал свою горечь смерти, то она утратила былое могущество, перестала быть непреодолимой стеной, и для всякого человека без различия, ибо все умрут, откроется возможность встречи со Христом и возможность крещения в Его смерти: либо в этой жизни через веру и таинства, либо в сам момент смерти, в котором присутствует, и это может быть понято как крещение экзистенциальное каждого из нас (хотя, мы не знаем, как каждый должен принять предложение спасения).
Прибыв ко «вратам Иерусалима», к которым привел нас Великий Пост, мы получаем приглашение войти в святой город, чтобы стать свидетелями великой тайны Любви, явления миру истинного лика Божия в обезображенном лике Его Сына. Только пройдя через этот рубеж, мы обретём возможность испытать истинную радость, о которой говорит нам псалом 125, словами которого мы и хотим завершить наше размышление на великопостном пути:
«Когда возвращал Господь плен Сиона, мы были как бы видящие во сне: тогда уста наши были полны веселья, и язык наш – пения; тогда между народами говорили: «великое сотворил Господь над ними!» Великое сотворил Господь над нами: мы радовались. Возврати, Господи, пленников наших, как потоки на полдень. Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои».