Дружелюбный и близкий Бог. Проповедь отца Хосе Марии Вегаса, C.M.F., на торжество Пресвятой Тройцы

Многие считают, что тайна Троицы – это плод пылкого воображения праздных средневековых теологов, чтобы испытывать нашу веру или наше легковерие, явив нашему взору далекий и таинственный из-за его противоречивости образ Бога: три личности в единой божественной субстанции, в которой каждая из личностей является Богом в полном смысле этого слова.

На самом деле, стоит поразмышлять над этой тайной, которая, хотя всегда будет превосходить нас, говорит нам о чем-то совсем ином, чем то, что Бог далек и непостижим. Начнем с того, что этот догмат придумали не средневековые богословы. Тринитарный характер христианской веры проявляется уже в первых записяз Нового Завета: самое древнее из них, Первое послание к Фессалоникийцам (около 50 года нашей эры), уже содержит четкие тринитарные формулировки. Это не странно, если учесть, что ядро мессианского сознания Иисуса заключается именно в его божественном происхождении, в том, что он – Сын Божий, причем в смысле, далеком от простой метафоры. Иудеи, обвинявшие его в богохульстве за то, что он приравнивал себя к Богу, прекрасно понимали, что Иисус утверждал о близости со своим Отцом, выходящей за рамки символов.

Но, кроме того, вера в тринитарного Бога отнюдь не является чем-то «праздным», лишенным практических последствий. Дискуссии о троичности в первые века христианской эры, в которых свободно использовались различные греческие категории (субстанция, отношение и т.д.), породили новый концептуальный мир, в котором мы до сих пор живем: понятие личности, имевшее огромные последствия для западной и мировой культуры, говорящее об абсолютной ценности каждого человека, о его достоинстве и неотъемлемых правах, является продуктом теологической формулировки того, что было ясно явлено в Новом Завете: именно через размышления о жизни и отношениях между Отцом, Сыном и Святым Духом мы приходим к понятию личности, которое было абсолютно новым для греческой и эллинистической культуры, и которое предлагает нам новое понимание Бога и, как следствие, человека, являющегося Его образом.

Сегодняшние чтения с особой силой освещают экзистенциальный характер торжества, которое мы празднуем. Книга Второзакония подчеркивает не только монотеизм («Господь есть Бог единый…; нет иного»), но, прежде всего, близость этого единого Бога «там на небе и здесь на земле». Бог Израиля – это Бог, который идет навстречу, освобождая и, более того, уважая человеческую свободу: он не навязывает себя деспотически, а предлагает завет. Заветы могут заключаться только между свободными существами и, в определенном смысле, равными или, по крайней мере, похожими. Если Бог предлагает завет, то это потому, что Он считает нас похожими на Него, точнее, личностями, подобными Ему. Это сходство является источником нашей свободы (поэтому Он действует, освобождая) и нашего достоинства (поэтому Он уважает нас, даже если мы отдаляемся от Него). Итак, это Бог, который стремится нам навстречу, но не подавляет нашу волю; это Бог, который, являя Себя, хочет общения.

Такой Бог не может быть одиноким деспотом, который ничего не знает об отношениях. Напротив, будучи абсолютно уникальной, Его внутренняя субстанция – это общение, отношения, любовь: гармония и совершенное единство между теми, кто отличается друг от друга. А любовь – это всегда, сама по себе, хорошая новость, которая стремится общаться, делиться собой. Поэтому Бог создает мир и человека, чтобы включить его в те отношения, в которых таинственным образом заключается само Его существо. Он призывает нас не к любому союзу (например, коммерческому или по интересам), но к тому глубокому и решающему союзу, которым являются семейные отношения. Это то великое новое, что принес нам Иисус Христос.

Мы знаем, что наше воображение не может адекватно выразить недоступную тайну Бога. Но есть образы, которые эту тайну приоткрывают, и именно они лучше всего определяют нас самих: это образы, связанные с семейными отношениями. Бог как Отец хочет включить нас в сыновство через Своего Сына. Иисус обращался к Богу в терминах необычайной близости и знакомства: говоря о Боге как о своем Авва, что является арамейским эквивалентом слова «папа», Иисус подчеркивает отношения беспрецедентной близости, которые уравнивают его с Богом.

И Его Евангелие, Его Благая Весть, состоит в том, что эти отцовско-семейные отношения открывают возможность такой жизни для всех человеческих существ. И этот образ отнюдь не означает отношения детской зависимости, он призывает нас к свободе, к автономии, к ответственности: чего на самом деле хотят хорошие родители, если не того, чтобы их дети выросли и стали самими собой? То же самое с Богом Отцом Иисуса Христа, который призывает нас рискнуть и идти («выйди из земли твоей» – Быт 12, 1), встать и идти («возьми постель и иди» – Ин 5, 8, «возьми крест свой и следуй за Мною» – Мф 16, 24).

Об этом Павел говорит нам в своем послании к Римлянам. Если мы открываемся Богу, который идет нам навстречу, если мы позволяем Его Духу коснуться нас, мы открываем для себя не только теоретически, но в нашей жизни, что Бог – это не абстрактный принцип всего, не только движущая сила вселенского механизма, но личное существо, которое основывает и поддерживает нашу свободу; Бог, который идет нам навстречу и становится близким в Своем Сыне Иисусе Христе, даже страдает с нами и за нас, потому что имеет сострадание ко всем. И если Он соединяется с нами в наших страданиях, когда мы участвуем в Его страданиях, мы можем почувствовать, что Авва Иисуса является и нашим, и таким образом мы становимся причастниками Его славы, мы становимся в Нем детьми Божьими и сонаследниками Его воскресшей жизни.

Евангелие, наконец, напоминает нам, что эта близость Бога – своего рода процесс, то, что всегда в пути, в движении, и за что все мы, уверовавшие, ответственны перед другими, перед всем миром. В определенном смысле мы становимся голосом Бога, который призывает нас к встрече с Ним и приглашает нас общаться с Ним через крещение. Иисус посылает нас возвещать о Боге, который близок к нам, возвещать о близости Бога словом и делом. Когда мы пытаемся это сделать, мы чувствуем это сами и другие это могут почувствовать: Иисус, а с Ним и Отец, через посредничество Святого Духа, с нами «до скончания мира». Это «до скончания мира» можно понимать в разных смыслах: всегда, до конца света (мы не знаем когда); везде, до последних уголков земли (также и в моем собственном уголке); и до последних событий, что бы ни случилось, безоговорочно (до смерти).

В такого Бога действительно стоит верить.