Истинно Человек Сей был Сын Божий. Проповедь отца Хосе Мария Вегаса, C.M.F., на Вервное Воскресенье

Вербное воскресенье, вход в Страстную неделю, представляет нам единую картину того, что мы собираемся созерцать, о чем размышлять и что актуализировать в эти дни. В одном и том же празднике мы являемся свидетелями триумфального входа Иисуса в Иерусалим и потом Его ареста, суда и смерти на Кресте. Почему же чтение Страстей Господних повторяется в Страстную неделю, и в первый раз читается в воскресенье (в версии одного из синоптиков, в этом году Б это Марк), если оно должно быть прочитано еще раз (в версии Иоанна) в день самих Страстей, в Страстную пятницу? Читать Страсти Господни в воскресенье имеет смысл литургически, т.е. в день, когда христиане собираются для совместной молитвы. Иначе Страсти никогда бы не могли быть провозглашены, кроме как в это воскресенье и в контексте празднования Евхаристии, которая как раз и является актуализацией этих Страстей (потому что Евхаристия не празднуется в Страстную пятницу). И, более того, таким образом мы готовимся глубоко погрузиться в тайны, которые, шаг за шагом, мы будем праздновать в последующие дни.

Сегодня мы можем читать евангельские чтения с двух разных и кажущихся противоположными друг другу углов зрения, каждый из которых истинен, и нужно просто верно понимать диспозицию.

Один угол зрения, тот, что первый, показывает драму, разворачивающуюся перед нами (и которую литургия пытается подчеркнуть, читая в самом начале вход в Иерусалим с процессией и чтением Страстей по ролям). Перед нашими глазами разворачивается парадоксальная картина, народ, который с энтузиазмом принимает Иисуса, как посланного Богом, в течение нескольких дней меняет свое мнение и требует Его смерти. Хотя и не сказано, что одни и те же люди кричали и «осанна» и «распни»: возможно, при триумфальном входе Иисуса сопровождали ученики из Галилеи, а те, кто просил о Его смерти, были из Иерусалима или пришли на праздник, подстрекаемые властями.

Зло часто представляют в бессмысленной маске толпы, которая движется по инерции, не вполне осознавая манипуляций, которые направляют ее. Но за слухами и гулом криков мы видим и другие проявления зла, целый набор примеров: слабость и трусость учеников, достигающая своего зенита в предательстве Иуды, сопровождаемом такой подробностью как поцелуй, жест близкого знакомства, который в контексте предательства является отвратительным цинизмом; трусость Петра, которая заставляет его отречься от Иисуса; преследования, полные лжи и лицемерия, в процессе работы Синедриона, когда ясно, что истина и справедливость не имеют никакого значения, и что важно любой ценой осудить того, кто явно невиновен; это лицемерие проявляется во всей своей грубости, когда перед Пилатом обвинение меняется с религиозного (богохульство) на политическое (мятеж), так как богословские вопросы мало интересуют римского прокуратора, который, будучи убежденным в отсутствии вины подсудимого даже в вопросах, которые могли бы его заинтересовать (мятеж, нарушение общественного порядка, угроза для римлян), уступает несправедливости (усугубляемой освобождением признанного убийцы) из политического расчета или из страха перед конфликтами, которые, возможно, могут положить конец его политической карьере. В конечном итоге, мы можем созерцать всю сцену замерев и беспомощно глядя, как невинного оскорбляют, унижают, мучают и предают смерти.

Это чтение может быть перенесено в наш мир с чрезвычайной легкостью. Иногда у нас возникает ощущение, что этот мир окончательно потерян, что зло, царящее в нем, сильнее любого ростка добра и справедливости, и что нечестивые побеждают, и поэтому мы испытываем искушение думать, что, в конце концов, со злом стоит считаться. Это удручающее ощущение может испытать каждый из нас со своей точки зрения, составляющей его приоритетную шкалу ценностей. Будут те, кто подчеркнет прежде всего аспекты, связанные с личной, семейной, сексуальной этикой и т.д., и будет считать, что мы являемся свидетелями прогрессирующей деградации обычаев и распада таких базовых ценностей, как уважение к жизни и семье, как ответственность, почтительность и т.д. Другие, со своей стороны, будут уделять больше внимания социальным, политическим, экологическим аспектам зла: несправедливым и несбалансированным отношениям между богатыми и бедными, сильными и слабыми… Все эти точки зрения, кроме того, совместимы, потому что зло, к сожалению, имеет много лиц, а также много власти. Глупость, слабость и страх, манипуляции, предательство, лицемерие, ложь, цинизм, безнаказанное насилие, унижение слабых, жестокость, несправедливость… все это реалии, составляют сеть, которая опутала весь мир, и которая жестко сконцентрирована в Страстях Христовых.

И все же реальность такой перспективы очевидна, если мы останемся только в ней. Как если бы мы видели только негативное в мире, в котором мы живем. Потому что, возвращаясь к рассказу о Страстях, если мы посмотрим более подробно, углубившись в этот сюжет событий, отмеченных печатью зла, мы все равно не сможем перестать воспринимать свет, исходящий от каждого из них. Уже сам вход Иерусалим Иисуса, Которого приветствуют как «грядущего во имя Господне», является выражением веры и надежды, которые не будут обмануты, несмотря на все противоположные им проявления. Не исключено, что некоторые из тех, кто с энтузиазмом принял Иисуса, через несколько дней стали жертвами манипуляций и требовали Его распять. Но не сказано, что все, приветствовавшие Его, перешли на другую сторону; многие скорее почувствовали поражение Иисуса, как свое собственное поражение, поражение своих надежд. При аресте, на суде перед Синедрионом и перед Пилатом, среди возмущений и унижений, на самом кресте, сияет достоинство Христа и Его упование на Отца до самого конца. Сам Иисус есть свет, освещающий тьму мгновения, непреодолимая доброта перед натиском зла, высшая свобода, лишающая сама себя этого свойства из любви и принимающая статус раба, и таким образом выбирающая сторону невинной жертвы, а не сторону палачей. Именно этим Иисус укрепляет изнемогающего: Он говорит нам, на чьей стороне Бог, и что в конце концов спасает человека. Тот же самый свет, который исходит от Христа, позволяет нам видеть отвагу любви, которая, несмотря ни на что, побуждает слабого Петра идти на риск и буквально «лезть в пасть льва» в отчаянной попытке остаться рядом с Господом; отречения Петра – результат страха, но не безразличия, как видно из его слез. В том же свете мы видим и сострадание «проходящего мимо» Симона Киринеянина, и сострадание плачущих женщин, которые смотрят издалека и продолжают надеяться, даже когда Иосиф из Аримафеи (еще одна вспышка света, на этот раз из Синедриона, осудившего Иисуса), привалил камень ко Гробу Господню, завершив погребение Иисуса. И именно этот свет озаряет совесть сотника в исповедании: «Истинно Сей Человек был Сыном Божиим», является окончательным откровением, к которому стремится все Евангелие от Марка, начиная с его первой строки («Евангелие Иисуса Христа, Сына Божьего»), и которое со значением вложено в уста язычника, способного распознать то, что «свои» не приняли: во в момент смерти Христа завеса храма разрывается, Ветхий завет свершается, и устанавливается новый, запечатанный Кровью Непорочного Агнца, открытый для всех народов без исключения. Именно этот свет Христа, освещающий многих героев этой истории, открывает истинное значение событиям и питает нашу надежду: Иисус Христос отдал Себя даром и из любви даже до смерти, и смерти крестной.

Поэтому мы видим в этой истории свет и искры добра, которое продолжает стоять с достоинством, не поддаваясь атакам зла и не поддаваясь его соблазнам, несмотря на свое видимое поражение. И то, что мы видим в этой истории, мы можем и должны видеть, когда смотрим на наш мир. Мы не должны допускать, чтобы проявления зла ослепляли нас, и чтобы из-за этого мы не могли видеть иногда почти незаметные, но настойчивые, упорные, неподкупные свидетельства добра и света. Наша история (история мира, локальные истории, составляющие ее, наше современное положение, наши личные биографии) содержит в себе одновременно и реальность греха, и благодать: это история зла (насилия, несправедливости, предательства, страдания…), но это прежде всего история спасения: щедрой самоотдачи, верности, честности…

Мы не можем закрыть глаза на реальность зла; но мы не должны поддаваться пессимизму, думая, что зло – это единственная перспектива, а также победоносная (таким образом, мимоходом ощущая искушение предаться соблазнам зла). В нашей истории на многих уровнях есть и другая возможность, та, которая исходит от света Христа, от Его самопожертвования ради любви, от Его непоколебимой верности. Мы сами решаем, на чьей стороне мы хотим быть, к какой из этих историй мы хотим принадлежать. Потому что, хотя они неизбежно касаются нас (мы так или иначе сотрудничаем со злом), у нас есть возможность принять решение встать на сторону Христа, признав, что мы делали злое, и принимая свет, который очищает нас и делает нас активными участниками истории спасения.