Коснулся его. Проповедь отца Хосе Марии Вегаса, C.M.F., на 6 воскресенье рядового времени

Проказа – ужасная болезнь. Хотя сегодня мы знаем, как лечить ее, ее разрушительное воздействие на организм не может не вызывать ужас даже в наши дни, что же говорить о временах, когда не было эффективных средств против нее. Из предписаний Книги Левит следует, что в те времена термин «проказа» охватывал широкий спектр кожных заболеваний. Поэтому можно предположить, что в дополнение к страшной проказе, пожирающей плоть больного человека, подразумеваются и другие более мягкие и временные поражения, которые могут быть излечены. Во всяком случае, санитарная осмотрительность советовала держать больного подальше от социальной группы, и эта маргинализация получала и религиозную санкцию: больного объявляли нечистым; социальная изоляция сопровождалась отлучением от общины спасения, поскольку в древнем менталитете несчастье было связано с какой-то виной, пусть и не очевидной даже для совести предполагаемого виновника.

Действительно, болезнь всегда несет в себе элемент маргинализации. Даже при самых легких заболеваниях мы иногда говорим, что «мы выпали из жизни». Болезнь изгоняет нас из повседневной жизни, мешает делать привычные дела, превращает в слабых и зависимых существ, уменьшает поток нашей всегда хрупкой свободы.

Хотя сегодня почти никто больше не рассматривает болезни как божественные проклятия или наказания, сама болезнь как таковая служит нам знаком и показателем слабости человека во всех ее формах: тот, кто болен по какой-либо причине, физически или морально, по своей вине, по чужой или по простой несчастной случайности, – тот так или иначе находится на «обочине жизни» и в ситуации зависимости, и ему, чтобы выжить, нужно просить, попрошайничать, умолять.

Прокаженный в сегодняшнем Евангелии ясно показывает эту ситуацию. Изгой и нечистый, простершийся ниц, он умоляет об исцелении Того, Кто, как он думает, может сделать это: «если хочешь…». Иисус, как лаконично говорит евангелист, «умилосердился». Это должная реакция на несчастье других. Русский философ Владимир Соловьев говорит, что сострадание – это фундаментальное и естественное чувство, которое регулирует отношения человека с ближними, но что этим первоначальным чувством нельзя довольствоваться (так сказать, получать удовольствие вместе с…), что удовольствие иногда может быть морально плохим, если оно означает конец, предел желаемого; в то время как боль других людей, независимо от того, происходит ли она по вине страдальца или нет, всегда достойна сострадания и побуждает к дальнейшему действию.

Если, например, человек страдает в результате своего плохого поведения (например, из-за злоупотребления алкоголем или наркотиками), то тот факт, что такое поведение является предосудительным, не означает, что его нынешняя ослабленность не должна побуждать нас к состраданию. И это посредством разума, возводится до всеобщего требования справедливости и доброжелательности (не делай зла и делай как можно больше добра). Поэтому, даже если прокаженный в Евангелии страдал из-за какой-то его прошлой вины (о чем мы не думаем в случае с проказой, но что, как мы видим из опыта, может произойти в других ситуациях), он все равно достоин сострадания. И это сострадание не остается пассивным чувством, а движет волей и ведет к действиям, чтобы помочь страдающему. «Иисус, умилосердившись над ним, простер руку, коснулся его и сказал ему: хочу, очистись».

Но жест Иисуса – это не только (хотя и это тоже) иллюстрация должной реакции на страдания других людей. Для иудейского менталитета, который подчеркивает контекст этого жеста (для этого мы должны прочитать первое чтение), это необычная смелость, переходящая границы считающихся священными норм. Иисус не только сострадает, говорит и действует, исцеляя, но и «прикасается». Прежде чем снова вернуться в общество, он идет навстречу изгою, пересекает границу дозволенного и, прикоснувшись к нечистому, сам может заразиться и «оскверниться». Иисус не только исцеляет болезнь, но и спасает человека, возвращает его в общину спасения, очищает то, что было нечистым, и заявляет, что нет такой нечистоты (физической, моральной или духовной), которая бы окончательно отделяла нас от Бога, если мы способны признать ее и умолять об исцелении.

Удивительно, что Иисус, только что сам столь вопиющим образом нарушивший закон, повелевает возрождённому исполнить предписания этого закона, запрещая говорить с кем-либо о полученном благе исцеления. С одной стороны, ясно, что Иисус не хочет огласки, Он делает эти спасительные жесты не для того, чтобы привлечь внимание других и обеспечить Свой успех. Иисус не эксплуатирует боль других людей, Он не исцеляет для чего-то, но исцеляет, потому что: потому что сострадал, потому что человек находился в ситуации прострации. Но, с другое стороны, если Он повелевает исцеленному делать то, что установлено в законе, то потому, что это был конкретный путь признать, что полученное благо пришло от Бога (и, следовательно, путь исповедания того, что Иисус действовал силой Божьей) и поблагодарить. Если перед лицом чужой боли мы должны сочувствовать (и действовать), то перед лицом полученного блага законно проявить благодарность.

То, что делает исцелённый прокажённый, следует понимать не как непослушание (объяснимое, с другой стороны), а как свидетельство того, что, совершая благо,не следует искать себе рекламы (пусть левая рука твоя не знает, что делает правая) среди прочего, потому что благо говорит само за себя. Этот прокаженный, теперь чистый, сам по себе был живым свидетельством действия Иисуса, Божьей благосклонности по отношению к нему. И он провозглашает, что истинный храм Божий – это воплощенный Иисус из Назарета.

Размышляя о мольбах и исцелении прокажённого и об Иисусе, сострадающем и действующем, мы должны обратить свой взор на наш мир и на самих себя. Ибо и сегодня существуют формы проказы (физическая, моральная, духовная, социальная, политическая, идеологическая, расовая… список можно расширять бесконечно), которые порождают страдания и маргинализацию, которые отделяют и отдаляют нас друг от друга. Кто прокаженные в нашем обществе сегодня? Кого я считаю прокаженными и к кому отношусь как к прокаженным? Такие размышления подвергают испытанию наше человеческое сердце, наше плотяное сердце: способны ли мы к состраданию, или же мы стали нечувствительными к страданиям других людей? И мы должны понимать, что, возможно, мы можем испытывать жалость к определенным категориям прокаженных, но мы нечувствительны к страданиям других, которых, по нашим критериям, мы объявили «нечистыми». Но сострадания, как мы видели, недостаточно. Оно призывает нас к действию (к воле, как говорит Иисус, Я «хочу»). А для этого часто требуется готовность «прикоснуться», «запачкать руки». Подражать Иисусу в смелости Его жеста, означает пересекать границы и разрушать преграды, преодолевая страх перед «другим». Это подражание означает также творить добро, не стремясь ни к награде, ни к признанию, но ради любви к самому добру, и еще ради любви к тому, кто нуждается во мне. Таким образом, доброе дело само будет свидетельствовать о благости Бога, от Которого исходит все доброе.

И, наконец, мы можем посмотреть на ситуацию с другой точки зрения, что также подразумевается в тексте Евангелия: у меня самого проказа. Поэтому сегодня Слово также призывает меня иметь мужество простереться у ног Иисуса и умолять Его прикоснуться ко мне и исцелить меня. Мы должны делать это с верой и доверием («если хочешь» означает сказать Ему: «Я знаю, что Ты можешь»). Но мы должны подходить Нему везде, где можно найти Его: в Его Слове, в Евхаристии, в таинстве Примирения, чтобы Он мог прикоснуться к нам. И чтобы, подобно прокаженному, чувствуя, что Он очистил нас, мы могли жить с благодарным сердцем, которое самим собой провозглашает то, что Он сделал с нами.