Свет и тьма. Проповедь о. Хосе Марии Вегаса, C.M.F. на 4 воскресенье Великого Поста

Текст Евангелия начинается с постановки сложного, но всегда актуального вопроса. Столкнувшись с проблемой зла (а слепота является одной из тех физических болезней, которые вызывают особый ужас) спонтанно возникает вопрос о его причине. Один из способов объяснить это – найти виновных. В древних культурах любое зло или несчастье спонтанно связывали с каким-то грехом, даже неизвестным, жертвами этого зла или людей, связанных с ним (таких как родители). Современная культура на протяжении нескольких веков меняло местами чувство ответственности, сначала налагая вето на возможность Бога вмешиваться в мир, ни естественным, ни сверхъестественным образом (очень важным поворотным моментом и исторически локализованным было землетрясение в Лиссабоне в 1754 году, которое потрясло дух просвещения и сломило оптимизм, который видел этот мир «как лучший из возможных»); затем стремясь вменить Богу существование зла, или используя данность зла, чтобы отрицать существование Бога с помощью простого рассуждения: или Бог хочет покончить со злом, но не может, тогда Он не всемогущ; или может, но не хочет, тогда Он не добрый. Бенедикт XVI в своей энциклике «Spes salvi» говорит, что современный атеизм – это прежде всего нравственный атеизм, протестующий против проблемы зла. Проблема, конечно, в том, что, если мы упраздняем Бога с силу зла, которое, несмотря ни на что, продолжает существовать, мы остаемся без виновника или, скорее, мы должны искать кого-то другого виновного. Возможно, учитывая то, что мы сегодня относительно слабо склонны верить в Судьбу и дьяволов, мы должны обратить свое внимание на себя. Конечно, не для того, чтобы объяснить физическое зло, которое имеет естественные причины, а нравственное зло, которое зависит от нашей свободы.

Сегодня мы видим, что Иисус не следует течению своего времени, которое пытается найти виновника слепоты, но своим ответом, говорит нам, что любое зло – это повод делать добро. И делает так. Дает свет тому, кто живет во тьме.

Евангелия всегда играют разными планами значений. Здесь это также так: физическая слепота, страдающая ситуация, которая не требует выявлять виновных, но искать лекарств и помощи, это ситуация для размышления над другим, еще худшим, типом слепоты. Хорошо говорит поговорка: «Нет более слепого, чем тот, кто не хочет видеть». Дело в том, что зло, исходящее из человеческого сердца, истинное зло, которое мы назвали нравственным злом, ослепляет нас, мешает нам ясно видеть, заставляет нас жить во тьме.

Очевидно, что в случае исцеления, совершенного Иисусом, это акт безвозмездного добра, совершаемого даже без того, чтобы слепорожденный просил об этом. После исцеления тот, кто был слеп, был преображен, стал полностью самим собой, самостоятельным и свободным человеком, который видит и может быть независимым. Таким было его изменение, что некоторые из его соседей не узнают его. И начинается полемика, которая выявляет истинную слепоту, слепоту тех, кто не хочет видеть. Слепота к человеку, который был спасен. Но, прежде всего, слепота к Иисусу. Потрясает контраст между простым жестом Иисуса, таким прямым: грязь и слюна, истинно новое творение; и путаницей, которая формируется вокруг Него. Приходы и уходы, неоднократные допросы, обвинения, угрозы, страхи и изгнание. Слепые, которые не хотят видеть, отказываются признавать очевидность добра, сделанного свободно и публично. Поэтому они снова и снова спрашивают, не имея возможности принять то, что очевидно, ослепленные их собственными предрассудками, заточенные на уверенности в собственной справедливости, которая мешает им открыть глаза на новые измерения.

Перед ними слепой, который открыл глаза и начинает путь. Сначала он открывает себя самого: раньше я был слеп, а теперь вижу. «Видит» также, что «кто-то», «этот человек», называемый Иисусом, исцелил его. Он не знает о Нем больше и даже не знает, где Он находится (он его не видит). Но перед лицом настойчивого допроса человек, который начал видеть сам, может занять позицию свободы, только что полученной; не молчать под угрозами и, начав ясно видеть, он делает первое исповедание: «Человек Тот не грешник», как может быть грешником человек, сделавший добро силой, которая может исходить только от Бога?; это заключение логично и уже очень близко от исповедания веры: «это пророк». Наконец, в другой момент благодати Иисус встречает его и дает ему свет, еще более высокий и более решительный, откровение о Сыне Человеческом, которое провоцирует окончательное исповедание: «Верую, Господи!».

Когда ищем виновных, мы часто требуем наказаний и исправлений. Иисус, наоборот, не гасит колеблющийся фитиль, и не разрушает вначале, чтобы строит потом, Он смотрит в сердце, делает добро, исцеляет, восстанавливает, дает нам свой свет, чтобы мы могли быть свободными.

Рассматривая сцену, которую предлагает нам Евангелие сегодня, мы понимаем, что, подобно слепорожденному мы находимся на пути и что, если мы хотим продолжать прогрессировать (как личности, как христиане), мы должны признать, что именно потому, что мы находимся в процессе, мы еще не способны видеть все; что есть еще многое, что мы игнорируем и что нам еще предстоит открыть. Другими словами, здесь нас приглашают к тому, чтобы наши верования не превращалась в предрассудки; в ригидность, которая парализуют нас; в препятствия, которые мешают нам видеть больше; но сделать их фонарями на дороге.

Сегодня настаивают на вере как процессе, пути и постепенном освещении. Признание нашей слепоты по отношению к себе, к другим и к Богу помогает нам просить о свете исцеления, расширять кругозор нашего взгляда, чтобы лучше открывать себя; чтобы распознавать без предрассудков добро там, где это делается; чтобы смотреть на других с надеждой, потому что и они в пути, и мы видим лишь небольшую часть; и чтобы достичь их сердец, мы должны смотреть на них глазами Бога (которые являются глазами любви); короче говоря, чтобы исповедать Иисуса обновленным образом.

Но нам также напоминают, что эта вера должна быть исповедана, что подразумевает принятие сторон, за или против Христа. Исповедание нашей веры в Иисуса публично, без страха и без комплексов не освобождает нас от трудностей и рисков. Также сегодня, как и во времена Иисуса, существуют угрозы изгнаний для тех, кто верит во Христа. Известно, что происходит с людьми, которые живут в некоторых мусульманских странах, особенно с теми, кто, принадлежа к исламу, становятся христианами. Это предполагает изгнание из культуры и зачастую с риском для собственной жизни. Но также среди нас есть и другие формы угрозы изгнания из «синагог» нашего времени. Нелегко противостоять давлению, которое сегодня, иногда мягким образом, в другие моменты более ядовитым, и во имя законных сил (что-то вроде верований) времени пытаются изгнать христианскую веру и тех, кто исповедует ее публично. Как и родители слепого, мы можем попытаться избежать этого отвержения, избавляясь от всяких последствий или ответственности: «он в совершенных летах; самого спросите», – говорят родители, отказываясь признать своего собственного сына. Один из способов сделать это сегодня – это уединиться в приватной среде, среде личных убеждений: верить без исповедования; без свидетельства; отказываясь отражать свет, который мы получаем от Христа, чтобы избежать осложнений, максимально приспосабливаясь к тому, что диктует окружение. Но эта чистая приватность на самом деле невозможна. Нужно принять чью-то сторону, хотя, как в случае со слепым сегодня, нас и изгоняют. Если мы излечились от нашей слепоты, если мы можем видеть глазами Бога и не судить только по более или менее ослепительной внешности, если мы сможем видеть присутствие Бога в “меньшем”, как Самуил, который должен был помазать наименьшего из детей Иесея, или как слепорожденный, который знал, как открыть Мессию в человеке из Назарета, если мы живем в этом Свете, это не может не отразиться на нашей жизни. В первую очередь, в наших действиях, которые должны быть такими же, как у “чад света”, и которые Павел сегодня превосходно обобщает: благость, праведность и истина; другими словами: доброжелательность ко всем вместо ненависти, изгнания или насилия; справедливость, а не поиск собственного интереса любой ценой; честность и искренность, которая не пытается подчинить реальность своим интересам или модным предрассудкам. Во-вторых, вера отражается в нашем образе общаться с окружающим миром: сама вера должна стать основой распознавания того, что может и не может быть принято. Мы всегда имеем искушение сделать наоборот: приспосабливать веру к текущим тенденциям, к тому, что нравится миру, вместо того, чтобы искать то, что угодно Господу, даже ценой отказа от бесплодного тщеславия и осуждения того, что недопустимо и постыдно, каким бы затруднительным это ни было. Отречение и осуждение – это только Крест с позитивной стороны: провозглашать, исповедовать и свидетельствовать о нашей вере, то есть жить, отражая Свет, который Христос пришел принести нам и которым Он исцеляет нас.