Унизиться, чтобы нас возвысили. Проповедь о. Хосе Марии Вегаса на 30 воскресенье рядового времени

Если на прошлой неделе Иисус подчёркнуто обращался к своим ученикам, наставляя их, как нужно молиться, то на этой Он посвящает свои слова «некоторым», которые уверены были о себе, что они праведники и, что хуже, уничижали других. Этих «некоторых» не нужно искать далеко, ими можем быть и мы сами, ученики Христа. Посему слова, которые Он для нас произносит, нужно нам принимать как приглашение пересмотреть то, как мы относимся к другим, особенно с нравственной и религиозной точек зрения.

Безусловно, усердие, приложенное ради праведности, никоим образом не может стать объектом ни критики ни какого-либо осуждения, также как и попытки достичь уверенности в себе или определённой степени самооценки. Однако вопрос, всё же, в том, куда и на кого мы смотрим, чтобы достичь таковой самооценки и таковой уверенности. Мы легко можем подвергнуться критикуемому Христом искушению, состоящему в самоутверждении посредством сравнения себя с другими. С одной стороны, здесь таится опасность встретить людей лучше нас, что усугубило бы наши комплексы. С другой же, можно обратить наш взор к людям, находящимся, думается нам, в более низком положении, на которых можно смотреть свысока: таким образом, чтобы набить себе цену («ценить себя») мы осуществляем простую операцию – считаем других малостоящими, не имеющими ценности, то есть, лишаем их достоинства. Всем нам известны знаменитые стихи Кальдерона в «Жизнь есть сон»[1]: «Один мудрец, в нужде глубокой, среди таких лишений жил, что только травами питался, которые он находил. Возможно ли (так размышлял он), чтоб кто беднее был? О, нет! И тут случайно обернулся и на вопрос нашел ответ. Другой мудрец, идя за первым, чтобы своей нужде помочь, те травы подбирал с дороги, которые бросал он прочь». Иногда убедиться, что другим хуже, чем тебе (в том, что касается здоровья, финансового положения и проч.) может служить утешением и помочь больше ценить то, что имеешь. В нашем же случае сравнение относится к вопросам нравственным (кто праведен?) и религиозным (кто получил оправдание?), идущие об руку с суждением о качестве и, как следствие, обесцениванием других – то есть, уничижением.

Таким образом, мы обретаем осознание собственной праведности и уверенности в себе самих за чужой счёт: всегда можно встретить людей хуже нас. Скажем, «официальных злодеев», которых фарисей в евангельской притче выразительно описывает, говоря о них в категориях поведения, воистину достойных порицания: грабители, обидчики, прелюбодеи – и, напоследок, представитель категории общества, являвшейся в ту эпоху предметом всеобщего презрения – «этого мытаря». Всякое общество имеет своих официальных злодеев: порой оттого, что те на самом деле воплощают достойное порицания поведение, порой потому, что они становятся предметом культурных, национальных, религиозных или иных предрассудков. Чужое зло, настоящее или приписанное, помогает нам утверждаться, возвышаться, считать себя праведниками и обелять собственный образ, чувствуя себя уверенно. У нас, конечно же, тоже есть грехи за душой, но мы не как «они», те, что хуже нас. Поступая так, мы не замечаем, что наша праведность, наш добрый образ и наша уверенность относительны, будучи плодом корыстного сравнения, и надуманны, поскольку, вглядываясь в других, как в зеркало, в их настоящие или предполагаемые изъяны, мы избегли смотреть на себя самих, себя же тем самым и обманув. Мы основываем наше осознание праведности и нашу уверенность на не более чем видимости, мешающей нам разглядеть нашу собственную истину, свет её и тьму, запирающей нас от других (которыми мы «пользуемся» как средствами для самовозвышения) и, наконец, от Бога, источника нашей истинной ценности и единственного дарующего нам оправдание. Фарисей из притчи стоит прямо и благодарит, но не за полученные дары, а за то, что «он не таков, как прочие люди», и выражает, таким образом, свои предполагаемые заслуги. Он никому ничего не должен – кажется даже, будто Сам Бог перед ним в долгу.Несравненная педагогика Иисуса оттеняет поведение фарисея поведением мытаря. С чисто объективной точки зрения даже могло бы быть правдой, чтобы этот человек был хуже, чем фарисей. Но заслуга его, всё же, в том, что он не сравнивает себя ни с кем, но смотрит только на себя, признаёт свои грехи и, возводя взор к Богу, умоляет Его о прощении и милосердии.

Однако не было бы странным, если бы кто скривил лицо на поведение мытаря, даже несмотря на обращённую к нему Иисусом похвалу. Целое направление современной философии и культуры, с Фейербахом и Ницше во главе, углядели бы в этой сцене подтверждение того, что христианство требует от человека унижения, признания себя ничем, чтобы таким образом возвысить Бога. Это была бы религия-враг человека, вскармливающая рабское, унизительное для человека поведение. Вот почему столь много людей, заявляющих, что для того, чтобы жил человек, необходимо обойтись без Бога.Оставляя в стороне это последнее равенство, до тошноты спорное (ведь, среди прочего, современный человек уже обошёлся в немалой мере без Бога и, несмотря на все технические достижения, никогда прежде не видел столь неприглядным свое будущее на планете), верно то, что в словах Иисуса нет никакого намеренья без причины унижать человека. Напротив, там есть огромное признание антропологического реализма. В первую очередь, потому что подчёркивает необходимость для человека смотреть, прежде всего, на себя самого, избегая унизительных и уничижительных для остальных людей сравнений. И если человек ради достижения праведности и уверенности в себе должен воздержаться от сравнений и смотреть только на себя, то как раз потому, что в этом деле каждый в своём роде единственный и неповторимый, сиречь, ценность каждого не может устанавливаться по шкале сравнения с другими (это не подлежащая биржевой котировке ценность), но зиждется исключительно на достоинстве каждого. Одним словом, критический взгляд мытаря на себя самого предполагает несравнимую ценность, собственное достоинство каждого. Такое осознание собственного достоинства, так или иначе невыраженно присутствующее во всех культурах, но открывшееся полностью в видящей человека образом Божиим библейской антропологии и разошедшееся благодаря широкому распространению христианства, получила гражданство в современных западных обществах, а через них – более или менее, во всём мире. И сегодня слово Христа приглашает нас вновь задаться вопросом, откуда происходит это достоинство и эта абсолютная ценность? Как объяснить их? Раз уж некоторые не хотят смотреть на Бога с благодарностью, мы должны будем смотреть опять же на себя самих. Что мы обнаруживаем? Если мы честны, то не много. В глубине души все мы, так или иначе, лишь бедные люди. Искушение и склонность смотреть на других уничижительно, на тех других, что играют роль «официальных злодеев», легко понятны: это стратегия, чтобы не смотреть напрямую на себя самих, потому что нам трудно сталкиваться с нашей собственной действительностью. Наши чувства, наши мысли, наши поступки… очень часто не достигают высоты того достоинства, которое мы с такой силой провозглашаем. Не нужно далеко ходить за козлами отпущения: у каждого из нас есть с лихвою теней, границ, изъянов и грехов.

Св. Тереза Иисуса говорила, что «смирение – это ходить в правде». К этой правде и зовёт нас сегодня Иисус. Признавая с искренностью наши собственные грехи, мы обнаруживаем, что обитающее в нас достоинство это ниспосланный нам дар. Поэтому смиренное признание нашей собственной ничтожности не подавляет нас, а исцеляет и поднимает. Эта истина работает даже психологически. Любой из тех, кто хоть сколько-нибудь интересовался такими проблемами, как наркозависимость и алкоголизм, знает, что первый шаг к исцелению состоит в том, чтобы перестать обманываться и неприкрыто сказать себе: «Я наркоман, я алкоголик». На собраниях Общества Анонимных Алкоголиков участники представляются так: «Я имярек и я алкоголик», пусть даже и капли в рот не брали за последние двадцать лет. Это смиренное признание не подавляет их, а помогает стать на ноги и восстановить собственное достоинство. Так вот, то, что говорится об этих особых формах зла, можно и должно сказать о всяких формах нравственного зла, которые могут нас удручать. Лишь так мы способны просить помощи того, кто может нас поднять: в первую очередь, Бога, творца нашего достоинства, образом которого является каждый из нас. А также других, которые могут воплощать человеческий лик Бога.Реалистично смотря на себя самих, признавая наше собственное зло на фоне нашей истинной ценности, мы учимся смотреть на Бога и на других новыми глазами. На Бога – с благодарностью; на остальных – с милосердием. И именно так мы и становимся праведными, то есть, оправдываемся: праведными перед Богом, источником и началом всякой ценности, Которому мы благодарны за дары и просим, чтобы Он нас простил, поднял нас, когда мы не на высоте; и праведны перед другими, которых мы учимся не уничижать и им не завидовать: ведь мы обнаруживаем, что в каждом пребывает исключительная, единственная в своём роде ценность, собственное богатство, обогащающее также и каждого из нас.

[1] Кальдерон де ла Барка, Педро Жизнь есть сон, пер. К. Бальмонта, акт 1, сцена 2.

Перевод: Денис Малов cmf