Новый Иерусалим и его закон. Проповедь о. Хосе Марии Вегаса на пятое воскресенье Пасхи

С незапамятных времён люди изобретали утопии, сиречь, идеалы общества и культуры, в коих пороки, извечно удручавшие человека, были бы, коли не изгнаны навеки, по меньшей мере, ограничены до сносных уровней — такие места и такие виды общественного устройства, где свелись бы к минимуму боль и плач, зло и бесправие, и удалось бы доколе возможно положить рубеж смерти. Такие утопии часто не шли далее письменных замыслов (среди которых наиболее известна Утопия св. Томаса Мора, но есть и много иных: Государство Платона, Город Солнца Кампанеллы и проч.). В некоторых же случаях они были опробованы в деле на различных основаниях: религиозных (Флоренция при Савонароле или Женева при Кальвине) или заявленно научных (марксистская утопия).
Трудно оценивать простые выдумки. Однако, кажется, есть согласие в том, что попытки осуществить такие идеальные государства практически всегда производили большее зло, нежели то, что старались исправить. Страсти, хотения, непредвидимая человеческая свобода в конце концов принуждали утопистов пренебрегать некоторой частью того самого человечества, которому пытались служить, насильно укладывая человеческую природу на прокрустово ложе вожделенной утопии. Сведём воедино: во исправление зла нужно зла же произвести столько, что по завершении лекарство обычно оказывается хуже болезни.
Не является ли и видение Нового Иерусалима ещё одной версией таких кровавых утопий? В отрывке из Откровения веет неугасимой тоской человека по миру без зла, без боли, без смерти. Упомянем же, однако, первое навскидку различие. Здесь говорится не о том, чтобы человек достиг Бога или стал Им – тогда Вавилонскую башню становится парадигмою всех утопий и попыток их завершить – но здесь новый Иерусалим видится как сам «сходящий от Бога с неба»: Сам Бог становится человеком (Богочеловек, не человекобог), как дар, благодать, настоящая возможность, предлагаемая по-настоящему. Однако речь здесь не о мечте, отворачивающейся от определённой действительности человека, а потому отказывающейся смотреть в лицо настоящему злу этого мира. Ключ для прочтения видения Нового Иерусалима находится в Евангелии, читаемом в это пятое воскресенье Пасхи.
Это Евангелие немного странно вписывается в совершаемый нами пасхальный путь. Вспомним, что речь велась о постепенном раскрытии тех мест, где можно было «видеть» Господа очами веры: общины учеников, Евхаристии, Пастырей. На этой неделе нам говорится об одном из основных, если не центральном, положений христианской веры: о заповеди любви. Это так: те виды присутствия Воскресшего озаряют тайну любви Божией к нам, а смысл их – сделать возможным нам, человекам, жить этой любовью. Однако в «любви», о коей здесь говорится, нет ничего романтичного: это не чувство всеобщего благорасположения, она направлена не только к тем, кто нам по нраву, тем, кто борются на нашей стороне или думают как мы… На самом деле, Евангелие в первых же своих словах отводит нас вспять к предшествовавшим моментам Страстей Христовых: «Когда Иуда вышел из горницы». Хоть здесь этого и не цитируется, тот отрывок говорит, что «была ночь». То есть, мы возвращаемся от света к тени. Сие сделано, полагаю, как раз чтобы напомнить нам, что тут мы говорим не о прекрасной, но ненастоящей утопии, к тому же опасной своей избирательностью.
Любовь, о которой здесь идёт речь, смотрит прямо в лицо злу, не избегает его, не создаёт «санитарного кордона» против возможных его разносчиков (а кто его не разносит?). Бог смотрит на настоящего человека, со всей его никчёмностью, принимая её на себя, делая своей, проходя через неё. Любовь, о которой идёт речь, не для романтиков и утопистов, она не запирает себя в маленьком сектантстком кружке, образовавшемся на основе извержения «нечистых». Напротив, она крепка, реалистична, трудна: это поведение готового отдать жизнь ради блага другого человека, в котором видит своего брата. Кто способен на подобную любовь? Лишь один ответ: Христос. Любовь, которую Он нам заповедует иметь среди нас, это та же любовь, что Он же Сам нам и дарит: «да любите друг друга, как я возлюбил вас». Любовь, смотрящая и принимающая ограниченность, которая потому и воплощается в конкретном: любовь всё переносящая, терпеливая, прощающая, принимающая, слушающая, говорящая правду, но без жёсткости, всегда дающая новую возможность. Это любовь изо дня в день, единственная, что поддерживает нас в повседневной жизни и посему считается с мгновениями усталости, слабости, рутины, кризиса.
Свет Воскресшего даёт нам силу любить даже когда наступает «ночь», то есть, во мгновения креста — без утопичности, но с горизонтом надежды. Новый Иерусалим начался, но находится в пути. Нужно сеять его с той реалистичной и воплощённой любовью, которая, не будучи романтичной, не отвергает никого – ведь даже враг становится её целью – но открывается всякому: это всеобъемлющая любовь миссии Церкви, о которой нам говорит первое чтение.
Пятое воскресенье Пасхи Слово Божие, сосредоточиваясь на заповеди любви, сущности присутствия Воскресшего и движителе миссии, в то же время вводит мотивы внутренне сопряжённые: Духа Святого и скорое Вознесение Христово, задающее конец напряжённому периоду явлений Воскресшего. Его ход навлекает некоторую ночь, но это не оставление, не конец утопии, но новый вид присутствия: любовь, прежде всего, не нравственное усилие, а присутствие Духа Святого, Духа Иисусова в Церкви и в верующих. Такое присутствие питает нашу христианскую жизнь и освещает виды присутствия, рассмотренные нами в первых пасхальных неделях.
Если в нашей жизни настала ночь, нам нужно знать, что свет Воскресшего уже сейчас действует в нас благодаря Духу Святому, обетованному Христом. Хоть дело и происходит ночью, возможно творить добро и осуществлять эту конкретную любовь, реалистичную и воплощённую, чтобы таким образом быть верными мгновениям света. Если, несмотря на наши слабости и изъяны, мы стараемся жить такой прежде подаренной любовью, тогда мы будем осуществлять миссию Церкви, ведь в ней «узнают, что мы ученики Его». И если мы поступаем так, каким бы недостаточным нам ни казалось наше свидетельство, мы будем приближать эту «реалистичную утопию», уже сейчас действующую в человеческой истории: новый Иерусалим, в котором Бог отрёт всякую слезу с очей наших очей, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни.

О. Хосе Мария Вегас, C.M.F.
Перевод: С. Денис Малов, C.M.F.