Мгла и свет. Проповедь о. Хосе Марии Вегаса на Вербное Воскресенье.

В преддверии Страстной Седмицы ставит литургия пред нашими очами две противоположные картины, почти одна другой противоречащие. С одной стороны, торжествующий вход Христа в Иерусалим, дающий имя сегодняшнему празднику — Вход Господень в Иерусалим, Вербное воскресенье (Пальмовое; но в России, где нет пальм, их обозначают вербы – прим. пер.); с другой, страдания и смерть Господа нашего Иисуса Христа. Сие творится в напоминание нам о том, что победное ликование о Христе согласно людским критериям вовсе не такое победное. Напротив, речь идёт о торжественном вхождении, предшествующем тому, что согласно тем критериям есть полнейшее поражение. Возможно, то было лишь прекрасной мечтой – ещё одной – сломленной жестокостью истории? Литургия говорит нам также, что та бесславная смерть была прелюдией победы, превосходящей всякую меру. Посему не лишён смысла торжествующий вход Христа в Иерусалим, где ученики оглашают и исповедуют Его истинным Царём мессианских времён, Мессией, посланным Богом. Но в то же время, в свете прочтения Страстей сей вход предваряет Страстную пятницу, открывая нам смысл исповеданных мессианства и царственности Иисуса: каким именно способом спасёт нас Бог, каков престол грядущего во имя Его Царя.
Театрализованное чтение Страстей (в сей год, цикл С – согласно Евангелию от Луки) помогает нам раскрыть смысл событий, которые мы будем созерцать. Как бы многие из сопровождавших Христа учеников ни ожидали иного итога сего вхождения, произошедшее впоследствии было предвосхищено пророческими писаниями. Как подкрепить словом изнемогающего, если не приняв на себя его долю? Восторжествуй Христос по-человечьему, Он бы обернулся ещё одним предводителем из тех, что обещают рай на земле нищим и угнетённым, болящим и страждущим, не познав, однако, на себе этих перипетий, во имя своей важной миссии живя вдали от них, попутно неплохо устраиваясь… Нет, Иисус – Царь и Мессия, принимающий на себя изнеможение и страдания человека, становится спутником всех страждущих (а кто не страждет так или иначе?), чтобы дать им ощутить помощь Божию, дать им познать, что они не обманутся. Также и св. ап. Павел помогает нам понять сие поражение, оборачивающееся победой: Иисус – Христос, добровольно отвергнувший свою славу, дабы разделить во всём наше положение. Итак, именно то, что Адам (человек) возжелал отнять у Бога, чтобы занять Его место, именно это Христос и отринул, чтобы принести сюда и разделить с человеком. Лишь в свете этой крайней свободы и щедрости можно понять то, что на человеческий взгляд – трагедия, только так можно не только созерцать, но также и, войдя, принять участие в Страстях Христа Иисуса, Господа нашего.
Каждому должно усвоить сей путь, полный тонкостей и ценных уроков. Ниже, не стремясь исчерпать всё его богатство, ограничимся лишь кое-какими подчёркиваниями.
Установление Евхаристии. – Лука открывает рассказ о Страстях установлением Евхаристии. Это призыв осознать, что́ означает участвовать в евхаристическом таинстве. Это не «провести обряд», не «пойти в храм» или что-либо подобное. Это войти в живое общение со Страстями Христовыми, получить плоды, чтобы суметь и нам самим предать себя, как это сделал Он ради нас. Для этого нужно оставить подлые интересы, откровенный выбор зла для личной пользы (как Иуда), а также и предпочтение блага просто из личных интересов (как другие ученики, спорящие о том, кому быть первым). Конкретный и реалистичный способ принять участие в Страстях Господних – жить в духе служения: как Христос, свободно стать слугою остальным.
Роль Петра. – Среди участившихся прений за или против очередного папы сие есть весьма злободневная сторона вопроса. Пётр появляется дважды в этом рассказе о страстях: во время Тайной Вечери и во время разбирательства над Иисусом. Выделяется слабость человека, коему Христом поручено укреплять братьев. Как может укрепить их тот, кто, исполнен ужаса, отрёкся от Учителя? И здесь видится великая Тайна Божия, полагающаяся на человеков, не теряющая упования, вкладывающая в его слабые руки судьбу великого дела спасения. Если Бог полагается на человека, не следует ли и нам положиться на Бога? Не пристало ли и нам положиться на тех, кому Бог доверил служение душпастырства? Это доверие не слепо, но просвещено той самой молитвой Иисуса за слабого Петра, чтобы вера его (как и каждого из нас) не оскудела. Горькие слёзы раскаяния, а также то, что Пётр действительно в конце концов отдал жизнь во свидетельство веры, говорят нам о действенности молитвы Христовой, силы его взгляда.
Гефсиманское моление. – Иисус, человек молитвы, молится также и в наивысший момент испытания, давая нам великий урок о том, как нужно молиться, когда подстерегает несчастье. Мы можем и должны молиться, чтобы Бог избавил нас от болезни и смерти, от всякого зла. Однако, как и у Иисуса перед Страстями, молитва наша должна быть обрести облик доверительного предания себя воле Божией: «Отче, о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо меня; впрочем, не моя воля, но Твоя да будет». Кажется, Бог не услышал молитвы Иисуса, не избавил Его от горькой чаши смерти. И всё же, вера наша говорит, что Бог всегда слышит нас, что никакая молитва не падает в долгий ящик, хоть так порой и мнится. В действительности, ответ Его превосходит всякую меру, всякое человеческое упование. В случае Иисуса, ответ Отца – в Воскресении. Наше же дело – жить бодрствуя, непрестанно молиться, дабы не быть введены в искушение.
Бороться со злом посредством блага. – Хотя Иисус предупреждает нас о том, что нам нужно подготовиться к столкновению с битвами и прекословием, Он же нас и увещевает вооружиться лишь оружием праведности и блага. В момент задержания, «время власти тьмы» (выраженный в Иудином целовании), Иисус запрещает насилие и даже творит благо тем, кто его берёт под стражу, исцеляя раненного мечом. У Иисуса есть власть исцелять тех, кто были ранены из-за страха, гнева, слабости или греха собственных учеников. Вот почему столь важно для нас не защищать Иисуса «самостоятельно», дурно понятым каким-то рвением, вводя себя как раз в искушение (власти или насилия), а воспроизвести в нас самих те же чувствования, какие и во Христе (Флп 2, 5).
Свидетельство истины посреди унижения. – Разбирательство над Иисусом – ряд унижений, лжи, сделок и трусливых уступок. В этой картине нам раскрывается во всей своей неприглядности издевательство над наисвященнейшим – одна из тех вещей, что повторяются в мире ежедневно и многообразно. Человек дерзает сталкиваться лбом с Богом, вызывающе над Ним насмехаться: над Его пророческой властью, над Его властью творить чудеса как знаки спасения, над Его царственностью. Сколько раз Бог терпел издевки, сколько раз Ему бросали вызов, напрямую Его отрицали; будь то потому, что в богообщении находят предмет насмешек, будь то потому, что люди предположительно набожные представляют образ бога жестокого, врага рода человеческого; будь то потому, что безнаказанно покушаются на великое таинство Божие на земле, Его живой образ, достоинство каждого человека. В такой обстановке унижения выделяется как раз достоинство этого человека, совершенный образ Божий (ср. Кол 1, 15), исповедующий без сделок и компромиссов опасную истину, зная, что та навлечёт на него осуждение: даёт свидетельство о своём богосыновстве пред первосвященниками, о своём царском достоинстве пред Пилатом, молчит, когда замкнутость к истине абсолютна, как у Ирода, наконец, воплощает истину, дающую свидетельство в словах прощения даже для палачей, извиняя невежество и питая таким образом надежду спасения за пределами вообразимого и строгого правосудия. Лишь смотря на Христа мы можем раскрыть подлинный лик Божий и истину человека как Его образа.
Светильники, разгоняющие тьму. – Посреди времени владычества тьмы Иисус – свет, сияющий во мраке, как нам уже возвещалось в Рождественскую ночь (ср. Ис 9, 2). Но рядом с Ним мы открываем для себя и много иных источников света, светочей, помогающих нам проделать этот путь, эту скорбную стезю, ведущую на Лобную гору: Симон Киринеянин, буквально, физически исполняющий призыв Иисуса взять крест и следовать за Ним; святые жёны иерусалимские, сострадательно плачущие о зеленеющем дереве, вырванном с корнем; добрый разбойник, в коем нам сказано, что до последнего мгновения есть надежда обращения, чтобы быть «ныне» со Христом в Его Царствии; римский сотник, язычник, первым исповедавший в Иисусе Бога и Мессию распятого; также и толпа, которая, как нам говорит Лука, хоть и сошлась поглазеть на зрелище, возвращалась бия себя в грудь, что говорит нам о том, что вера — не только для ограниченного круга избранных; Иосиф Аримафейский, который, испросив тела осуждённого на крест, тоже исповедует веру в этого поверженного и мёртвого человека; наконец, жёны, сопровождавшие Его с самой Галилеи, чья вера и надежда пронзает огромный могильный камень, эту стену смерти, желающие бодрствовать рядом с Ним. Всё это говорит нам о том, что в этом нашем ужасном и полном страданий мире есть и много блага, много светочей, питающихся от огня и света Христа. Всё повествование о Страстях призывает нас сегодня одолеть наши страхи, нашу теплохладность, приблизиться без робости к сему поверженному Мессии, разделить его долю, обратиться также и нам в светочи, озаряющие страсть Христа, страсть Бога ради человека, и таким образом питающие надежду человечества.

О. Хосе Мария Вегас, C.M.F.
Перевод: С. Денис Малов, C.M.F.